Я ненавидела всех до единого терреланцев за то, что они бросили меня в Яму, за то, что выиграли войну и даже за то, что оставили меня в живых. Я ненавидела Прига, гнилую пизду-бригадира, который с каждым днем загонял нашу бригаду все глубже в скалу. Я ненавидела свою бригаду, по большей части сломленных работников, за то, что они не вставали и не боролись с Пригом. Я ненавидела управляющего с отвратительным лицом — по сей день не знаю его имени — за то, что он пытался сломить меня раз в неделю. Я даже ненавидела Джозефа за то, что он помог меня поймать, за то, что сдался. Я каждый день видела по его глазам, что он сдался. Но, думаю, больше всего я ненавидела саму себя, черт меня подери.

Нет! Больше всего я ненавидела Прига, вне всяких сомнений.

— Вставайте! Вставайте, струпья! — проревел Приг, подкрепляя свой приказ щелчком кожаного хлыста. Отвратительные штуки, эти хлысты, идеально подходящие для того, чтобы внушать человеку не только боль, но и ужас. Мне неприятно это признавать, но я начала бояться звука щелчка этого кнута. Больше всего на свете я бы хотела отнять у него хлыст, засунуть чертову штуку ему в задницу и вытащить через рот. Всего несколько месяцев назад я бы подожгла этого воняющего дерьмом ублюдка за то, что он так со мной разговаривает. Вместо этого я вскочила на ноги и встала наготове вместе с остальной частью моей бригады. Джозеф застонал и сел, уже сворачивая наше одеяло в комок. Он найдет какой-нибудь укромный уголок и спрячет одеяло там. Оно ничего не стоило на поверхности, но другие заключенные с радостью бы его украли. Я слышала, что среди воров есть честь, но в Яме этот товар не стоил ни черта. Внизу не было ничего более ценного, чем еда и страх. Ну, и обувь.

Хлыст снова щелкнул, и Джозеф вскрикнул, когда он прочертил кровавый след по его ноге. Он отполз назад, прижавшись к грубой каменной стене, и схватился за ногу. Я поняла, что в этом мире мало что так ужасно, как боль любимого человека. Это несет в себе определенную безнадежность. Осознание того, что ты ничего не можешь сделать, кроме как наблюдать за его страданиями.

— Вечно этот крутится вокруг. Ха! — Приг фыркнул, кривая усмешка обнажила коричневые зубы. Его зловонное дыхание могло бы свалить самого злобного тигра с двадцати шагов.

Я сделала шаг в сторону, встав между Пригом и Джозефом, и сжала колени, пытаясь унять дрожь в ногах. Я уже говорила, что страх был ценным товаром в Яме, и именно им был богат Приг. Я отказалась пополнять его копилку богатств.

— Пошел ты нахуй, Приг, — прошипела я. — Он не в твоей бригаде. Он может спать, где ему заблагорассудится.

Приг не был маленьким мужчиной, а я все еще была девушкой. Он превосходил меня и ростом, и комплекцией, и я уже не раз на собственном горьком опыте убеждалась, что он без колебаний избивает молодую девушку. Мне кажется, ему это нравилось, как и некоторым мужчинам. Я думаю, что этот мерзкий ублюдок чувствовал себя могущественным, имея возможность доминировать над женщиной, даже такой молодой, как я, а других в его команде не было. Без Источников и без магии, у меня не было возможности помешать ему делать все, что ему заблагорассудится.

В мгновение ока он оказался рядом со мной, и его мясистый кулак врезался мне в живот. Я пошатнулась, чувствуя, как воздух выходит из легких, а к горлу подступает желчь. Думаю, я закрыла глаза. Это был не первый и не последний раз, когда Приг избивал меня до потери сознания. Железные пальцы сомкнулись на моем горле, подняли меня на ноги и ударили о стену пещеры. Я почувствовала настолько отвратительный запах из его рта, что позыв к рвоте стал еще сильнее. Честно говоря, пахло так, словно этот ублюдок регулярно ел дерьмо.

Я боролась с захватом, цепляясь за пальцы, впивающиеся в мою шею. Трудно описать панику от удушья. Приг уже выбил воздух из моих легких, и его железная хватка не давала мне дышать. Я не могла издать ни звука, пока боролась, беспомощно цепляясь за его руку, выпучив от ужаса глаза. Приг — самое худшее из того, что терреланцы на меня обрушили. Он сделал меня беспомощной.

Как только мое зрение начало затуманиваться, Приг отпустил меня, и я упала перед ним на колени. Я сражалась за каждый вздох, хватаясь за горло и роняя постыдные слезы на камень внизу. В маленькой пещере, где мы спали, было еще восемь человек, и ни один из этих ублюдков не помог мне, даже Джозеф. Я ненавидела их за это, хотя и не винила. Приг был главой этой маленькой части света и не терпел неповиновения. Но это не мешало мне их ненавидеть. Оглядываясь назад, я думаю, что все еще ненавижу их, немного.

Я почувствовала, как чья-то рука схватила меня за волосы, и мою голову запрокинули назад, заставляя меня смотреть в ухмыляющееся лицо Прига.

— Так что вот, пизда. Ты держишь маркер. — Сильный толчок заставил меня растянуться на спине, и Приг повернулся и зашагал прочь, щелкая хлыстом по полу. — Встать! Вы все.

Никто из нас, не колеблясь, выполнил его приказ; даже я, все еще дрожащая, всхлипывающая и кашляющая. Стыд за это испуганное повиновение до сих пор сжигает меня. Я оглянулась на Джозефа, и он мне кивнул. Его собственная смена должна была начаться достаточно скоро, а его безмозглый бригадир был почти таким же неприятным, как Приг. Почти.

До сих пор я не знаю, для чего была построена Яма, самая большая тюрьма Террелана, расположенная глубоко под землей. Заключенные отбывали наказание, выкапывая и транспортируя камень на поверхность. Затем этот камень сбрасывали в другом месте. Мы не занимались добычей полезных ископаемых, там не было залежей драгоценного металла. Я как-то слышала о бригаде, которая нашла уголь, но туннель быстро завалили, и бригаду перевели в другое место. Мне кажется, мы были там просто для того, чтобы копать. Чертовски пустая трата времени. Иногда я спрашиваю себя, не было ли это сделано для того, чтобы сломить нас. Сломить дух заключенных. Может быть, это было просто наказание; бесконечный, бессмысленный труд в темноте. Уверенное, непоколебимое знание того, что все, что мы делаем или говорим, ничего не значит. Наказание, худшее чем смерть. Бесполезность.