Хардт сказал, что это была чистая победа. На мой взгляд, это выглядело грязно. Оба мужчины катались по полу, борясь за превосходство над другим. С тех пор я сама провела несколько боев и никогда не выигрывала ни одного так чисто, как Изен в том поединке.

Я заметила, что Поппи наблюдает за мной, пока лифт опускается. Ее глаза сияли, несмотря на полумрак, и на лице играла легкая улыбка. Она не отвела взгляда, когда я это заметила. Точно так же смотрел на меня друг Прига. Я никогда не была из тех, кто уклоняется от игры в гляделки, и с энтузиазмом участвовала в ней, встречая ее голодный взгляд своим собственным холодным взглядом. Большинство людей не выдерживали слишком долго под пристальным взглядом моих светлых глаз, но Поппи справилась с этим. Ее улыбка стала шире. Признаюсь, это было одно из немногих состязаний, которые я когда-либо проиграла. Я отвела взгляд, испытывая странное смущение и не понимая, почему. Некоторые люди могли бы рассмеяться, радуясь этой маленькой победе. Но Поппи ничего не сказала. Даже когда лифт остановился на самом дне шахты, она ничего не сказала.

Иногда я спрашиваю себя, не разглядела ли Поппи во мне уже тогда что-то, чего не видела я сама. Возможно, я была не готова это увидеть.

Мы находились на самом дне Ямы, но я все равно слышала, как копают. Постоянное чертово эхо стука металла о камень разносилось по затхлому воздуху, успокаивая и сводя с ума одновременно. Тогда я этого не знала, но внизу, на дне, копали по-настоящему. Дальше, наверху, мы, струпья, трудились не покладая рук, и именно это лицо Деко показывал своим терреланским хозяевам. Но внизу, в чреве чудовища, его лучшие работники, ремесленники и скульпторы, трудились над тем, чтобы превратить Яму в дворец, расположенный глубоко под землей. Со струпьями, строившими дворец Деко, обращались гораздо лучше, чем с теми из нас, кто трудился наверху, но им не разрешалось общаться с нами. Деко не хотел, чтобы слухи о его начинаниях просочились наружу. Часть меня до сих пор удивлена, что он позволил мне вернуться наверх, зная это. Но тогда я была не просто обычным рабочим. Я была полезна.

Мы нашли Деко вместе с Хорралейном, которые ждали у входа в пещеру, за которой была чернильная тьма. Деко наблюдал за моим приближением с улыбкой, от которой у меня мурашки побежали по коже, и я почувствовала, как моя ненависть к нему разгорается сильнее. Возможно, он и был моей защитой, но я ненавидела его за то, что он мной владел.

— Как раз вовремя появился мой маленький Хранитель Источников, — сказал он с усмешкой. — Наконец-то у меня есть для тебя занятие. Способ оправдать твое гребаное содержание. — Деко любил напоминать мне, что моя защита полностью зависит от него. Ублюдок! Он любил напоминать всем, чем они ему обязаны. Я всегда ненавидела его за это. Я ненавидел себя почти так же сильно, когда пришло время скопировать его тактику.

— Что случилось с твоим последним экспертом по демономантии? — спросила я, остро осознавая, что меня окружают Деко и шесть его капитанов. Я была единственным струпом поблизости и была намного меньше любого из них. Я была уязвима и напугана, но полна решимости выжить, что бы они ни собирались мне предложить. После того, как я разработала план побега, я обнаружила, что у меня больше нет мыслей о самоубийстве. Я снова хотела жить. Я хотела жить, хотела сбежать и хотела ткнуть этими победами в лицо каждому уроду, который пытался удержать меня от них.

— Он ошибся и принял гуля за призрака. — Деко ухмыльнулся мне. — Но ты же знаешь разницу, верно?

Я театрально вздохнула и закатила глаза, прежде чем ответить.

— Один из них — в основном безвредный бестелесный ужас, который питается страхом и может лишь напугать нас. Другой — монстр с огромными зубами, острыми как бритва когтями и жаждой мертвой плоти. Их нелегко перепутать. Твой последний эксперт был гребаным идиотом.

Деко пожал плечами и рассмеялся. Большинство остальных присоединились к нему, но Поппи и Хорралейн сохранили молчание.

— Теперь он мертвый идиот, — сказал Деко. — Будем надеяться, ты не повторишь его ошибок. Ты мне нравишься, девочка. И нравишься Поппи. Надеюсь, ты там не умрешь.

В одну руку мне сунули фонарь с крышкой, а затем Хорралейн так сильно толкнул меня, что я, спотыкаясь, влетела в темную пещеру. Мое сердце бешено колотилось, пытаясь вырваться из груди, и, обернувшись, я увидела гигантское тело Хорралейна, почти загораживающее вход.

— Даже не думай возвращаться, пока не разберешься, что это за хрень. — Голос Деко донесся из-за капитана, и за ним последовал неприятный смешок.

Я повернулась к темной пещере и попыталась успокоиться. Вот тогда-то я и поняла, что смех исходил не от Деко или его капитанов. Он доносился из пещеры.

Мне было двенадцать, когда академия начала обучать меня демономантии. И все равно я думаю, что была чертовски молодой для тех ужасов, с которыми столкнулась. Я не уверена, что вообще бывает подходящий возраст для изучения этих искусств. Другой Мир — темное место без солнца, лун и звезд. Над ним нет ничего, кроме бездонной черноты. Неудивительно, что так много существ, вызванных демономантами, оказались внизу, в Яме. Ужасы и монстры ищут знакомую почву.

Я видела изображения многих существ, найденных в Другом Мире; Академия Оррана вела подробные записи о каждом из монстров, которых они там находили. Но некоторые из этих существ никогда не должны были попасть в наш мир. Некоторые должны были навсегда остаться запертыми в своем темном доме.

В то время выдающимся экспертом по демономантии была наставница Виндласс, хотя, по правде говоря, она была полной дурой, чьи знания в лучшем случае были рудиментарными. Она работала с каждым учеником индивидуально, однако я была единственной из своей возрастной группы, кто имел установку для этой школы. Я думаю, что это в какой-то мере усугубило ситуацию. Я могла бы поговорить с Джозефом, Барроу или Тэмми, но никто из них не смог бы понять чувство связи с Другим Миром, постоянное погружение в темноту внутри. В этом месте есть что-то странно притягательное. Никто из них не смог бы понять кошмаров, которые мучили меня каждый раз, когда я закрывала глаза. Сны о существах, настолько ужасающих, что большинство людей даже не верило в их существование. И никто не смог понять того странного влечения, которое заставляло меня снова и снова посещать эти кошмары — словно я ковыряла струп и отказывалась дать ране зажить.