— Я не дерусь, — сказал он. Я редко видела, чтобы Хардт выглядел более огорченным, чем тогда, а в других случаях это было полностью дело моих рук.

— Но ты бы мог, — надавила я. — Правила арены гласят, что струп не может отступить, но они также говорят, что кто-то другой может занять его место. Отправить одного брата умирать вместо другого.

— Проклятие живых — оплакивать мертвых, — сказал Тамура, осев на пол у стены и продолжая завязывать узлы на веревке при мерцающем свете фонаря. — Проклятие мертвых — не заботиться ни о чем. Они мертвы. — В глазах Хардта появилось затравленное выражение. Тогда я поняла, что он не займет место Изена. Я посчитала его трусом. В то время я не понимала почему, но Хардт был готов скорее позволить своему брату умереть, чем нанести удар.

— Он, блядь, еще жив! — крикнула я, выбегая из туннеля и оставляя двух мужчин позади, чтобы они погрязли в своем преждевременном горе.

Я была в ярости, когда выбежала из туннеля. Я продолжала идти, несмотря на то что не знала, где найду Изена или Йорина. Я даже не была уверена, что буду делать, когда найду одного из них. Я не могла остановить бой и, конечно, не могла занять место Изена. Ужасная правда заключалась в том, что у меня не было возможности спасти Изена от смерти, но я не могла просто позволить этому случиться. Я была гребаной дурой. Я думала, что люблю его. Я думала, что могу его спасти, и, если я это сделаю, он ответит мне взаимностью.

Это не может быть совпадением. Мысль поразила меня, как удар молота. Время было выбрано слишком удачно, чтобы быть простым совпадением. Мы были так близки к тому, чтобы осуществить нашу попытку, оставалось максимум неделя или две. Изен записался на один бой, и теперь, в отличие от всех остальных, его назначают драться с Йорином. Это должно было быть спланировано Деко или управляющим. Это не могло быть простой случайностью.

Я думаю, что, возможно, разговаривала сам с собой, бормотала что-то себе под нос. Известно, что в гневе я ругаюсь и оскорбляю кого-то вполголоса, хотя редко запоминаю, что говорила. Струпья пятились от меня, глядя, как я прохожу мимо. Некоторые даже последовали за мной, без сомнения, надеясь, что вот-вот увидят мое очередное представление. Я их не разочаровала.

Спускаясь на лифте к Корыту, я осмелилась встать у самого края, чтобы посмотреть вниз, на главную пещеру. С такой высоты даже Деко и его капитаны казались маленькими. Из этого следует извлечь урок о силе и перспективе.

Ты можешь упасть. Не нужно многого, чтобы посеять в человеке страх. Всего за несколько дней до этого я видела, как мужчина выпрыгнул из лифта — по крайней мере, нам сказали, что он выпрыгнул. Он кричал, падая, и звук, с которым он ударился о камень внизу, был отвратительным. Долгий путь до быстрой смерти. Я проигнорировала эту мысль и подошла еще ближе к краю. Я всегда была из тех, кто, разгневавшись, ищет опасность.

— Ну, ты только посмотри, кто появился. — Бригадир, управлявший лифтом — я так и не удосужилась узнать его имя, — был толстым мужчиной с клочковатой черной бородой. Я проигнорировала его и направилась к Корыту, уже высматривая Изена среди струпьев.

Многие из сидевших за столиками струпьев приветствовали меня, когда я проходила мимо, вглядываясь в их лица. Они знали меня как по имени, так и по репутации, и я даже остановилась, чтобы спросить некоторых из них, не видели ли они Йорина или Изена. Как мне сообщили, Йорин никогда не утруждал себя посещением Корыта, и его редко видели за пределами арены. Никто из них не видел Изена.

Толстый бригадир наблюдал за мной, пока я шла обратно к лифту. Моя репутация была связана не только со струпьями. В любом случае, бригадиры, как правило, ненавидели большинство из нас, но Приг говорил обо мне очень громко. Он знал, что больше не сможет прикоснуться ко мне, но это не помешало паршивому ублюдку распространять отвратительные слухи среди своих друзей. Большинство бригадиров считали меня шлюхой, пробивающейся сквозь ряды струпьев. Я даже слышала, как один или двое утверждали, что я лежала под Деко и всеми его капитанами. Я бы хотела сказать, что позволила слухам плескаться вокруг меня и проигнорировала их все, и, возможно, в наши дни я бы просто посмеялась над ними. Но я была молода, зла и не хотела, чтобы ложь дошла до Изена.

— Опусти меня на арену, — сказала я. Мужчина искоса смотрел на меня. У меня не было времени ни на него, ни на слухи, в которые он верил. Я встала на платформу лифта и стала ждать. Он не двинулся с места.

— Как насчет того, чтобы я попробовал то, что имеет Деко? — сказал он.

Презрение, гнев и ненависть были всем, чем я могла поделиться. Я подошла на пару шагов ближе к мужчине и посмотрела на него снизу вверх. Думаю, он увидел ярость в моих глазах. Он был почти вдвое крупнее меня, но все равно побледнел и отступил на шаг.

— Как насчет того, чтобы я сказала Хорралейну, что ты одержим кровавым ужасом? — сказала я. — Ты видел, что он делает с такими людьми? Как ты думаешь, каково это, когда твои кишки вытаскивают через нос, ты, жирная, невежественная пизда?

На лице бригадира отразились шок и страх. Сомневаюсь, что какой-нибудь струп когда-либо разговаривал с ним подобным образом. Какая-то часть меня, глубоко внутри, становилась сильнее, впитывая этот страх. Я увидела, как он вздрогнул и отступил на шаг. Это вывело меня из состояния транса, вызванного яростью, и я шагнула назад, в лифт. Посмотрев на свои руки, я увидела, что маленькие шрамы, которые оставил мне Сссеракис, стоят гордые и белые среди гусиной кожи. Я и так была холодна до мозга костей, а гнев сделал меня еще холоднее. Я мечтала об Источниках пиромантии — они, как маленькие язычки пламени, согревают желудок, и я всегда наслаждалась их теплом.