Только когда я открыла рот, чтобы заговорить, я поняла, что у меня нет ответа. Камень был у меня в руке, и я все еще была готова нанести удар. И все же я не могла понять, почему я это сделала. Странная сила наполнила меня. Страх, исходивший от Джозефа, привел к экстазу, с которым я в то время не могла справиться. За эти дни я испытала немало экстазов и, думаю, все равно поставила бы этот страх на первое место в списке. Возможно, я сразу поняла, что это был Сссеракис, но каждый раз, когда я вызывала такой страх, ужас отступал в ту часть меня, где он прятался, на какое-то время сытый.

Камень выпал у меня из руки, и я упала на задницу. Некоторое время я сидела, уставившись на свои руки и пытаясь найти причину своих действий. И не нашла. Я посчитала себя чудовищем. Гребаным чудовищем! Всего несколько мгновений отделяло меня от убийства моего лучшего друга. Ненависть, которую я испытываю к себе, никогда не была такой сильной.

— Что с тобой не так, Эска? — спросил Джозеф, все еще прижимаясь к стене. Краем глаза я заметил, как Хардт зашевелился, но больше никто не видел моей попытки убить Джозефа. Мне потребовалось много времени, чтобы признаться Хардту в том, что произошло той ночью. — Сначала ты оттолкнула меня, а теперь пытаешься убить?

— Я не… — Мои слова споткнулись и остановились. — Это была не я. Или я не собиралась… — Меня охватил стыд.

— Собиралась что? — Джозеф выглядел обиженным, по-настоящему обиженным. — Убить меня? Почему, Эска? Почему?

Мой рассудок барахтался в поисках ответа и, черт возьми, не мог его найти. Я снова заплакала. Думаю, у меня закончились слезы там, в Яме. По крайней мере, на какое-то время. Всегда будет больше слез и больше причин их проливать.

— Я понял, — сказал Джозеф, поднимаясь на ноги, и его взгляд метнулся к Изену. Все остальные струпья в нашей пещере уже проснулись. Все наблюдали. В Яме было трудно уединиться. — Тебе будет легче жить дальше, если я умру. Может быть, я просто напоминаю тебе о том, кем ты была.

Джозеф тяжело дышал, и в его глазах тоже стояли слезы, но я все еще не могла обрести дар речи. Я думаю, что, возможно, на этом наша дружба закончилась. Я оглядываюсь назад и спрашиваю себя, что я могла бы сказать, чтобы все изменить. Хардт любит повторять, что я ничего не могла сделать. Он неправ. Чертовски неправ. Я могла бы все исправить. Я просто не знала как. Я никогда не знала как.

Покачав головой, Джозеф направился прочь. Он пнул маленький камешек, и тот попал мне в колено. Я едва почувствовал его, но зашипела от боли, и на мгновение Джозеф остановился, суровое выражение его лица сменилось озабоченностью. Затем он тряхнул головой и выбежал из пещеры.

Мне следовало пойти за ним. Может быть… Иногда мне нравится винить Сссеракиса за то, что он вселил в меня страх и убедил, что погоня за Джозефом не поможет. Еще одна ложь, которую я говорю себе. Я просто не знала, что сказать. У меня не было возможности починить то, что было сломано между нами. То, что я сломала сама.

Джозеф никогда не вернулся в нашу пещеру, и я никогда его не искала. Я оставила его там. Я оставила своего лучшего друга, человека, который был мне ближе, чем кто-либо из моих родных, вторую половину меня, жить и умереть в жалком существовании глубоко под землей. Хуже того, я знала, что Приг и Деко будут пытать его, чтобы узнать, куда я делась.

Легко оглянуться на годы, проведенные мной в академии, и вспомнить только самые мучительные моменты, но это еще не вся правда. Было и много хорошего. Мы с Джозефом росли не разлей вода, живя привилегированной жизнью. Нас кормили, одевали и давали самое лучшее образование, какое только могла предоставить нам Орранская империя. Джозеф с увлечением посещал уроки, а я, как никто другой, увлекалась книгами.

Мы учились на втором курсе, когда преподаватели начали учить нас буквам и словам. Как и большинство людей моего возраста, я с трудом могу вспомнить время, потраченное на обучение чтению, и уверена, что забыла половину из прочитанных книг, но я помню радость от того, что научилась читать. Библиотека академии была довольно обширной, и у меня был почти полный доступ, за исключением некоторых текстов, которые наставники считали слишком опасными для юных студентов. В отличие от некоторых других учеников моего класса, я не ограничивалась текстами, касающимися магии и истории, а проводила почти столько же времени за чтением рассказов бардов и разглядыванием иллюстраций к фольклору.

Я помню одну историю о знаменитом воине, который путешествовал по миру, сражаясь с монстрами. Большинство существ, с которыми он сталкивался, были изображены довольно грубо — гигантские звери с многими головами или огненным дыханием. По правде говоря, они были довольно ручными, учитывая, что я уже изучала основы демономантии. Что меня по-настоящему привлекло в этих историях, так это путешествия героя по экзотическим землям, куда ступала нога немногих землян. Думаю, именно тогда я осознала, насколько мал мой мир.

Исторические книги говорили, что империи Орран и Террелан были всем, что осталось от сотен более мелких королевств. Земляне сражались с землянами за контроль над землями, которые они считали своими. После падения Оррана осталась только Терреланская империя. И все же я долгое время считал себя подданной Оррана, даже после того, как от империи остались только воспоминания и безымянные могилы.

Большинство жителей Оррана или Террелана никогда даже не задумывались о том, что в мире есть другие расы. Все мы знали о Рандах и Джиннах, и трудно было не поверить в них, когда в небе парили такие великие города, как Ро'шан и До'шан. Но большинство землян на Ише за всю свою жизнь не видели ни пахта, ни тарена, не говоря уже о тех, кто жил еще дальше. Только позже я поняла, почему другие расы избегали Террелана. Я изменила это. К лучшему или к худшему.