— А что взамен?

— Должны дать отделение «Осликов». Только в Петербурге опять к прошлой компании готовятся.

— Что так?

— Иван Дмитриевич, ну где эти самоходчики? — обозлился Комаров. — У нас танкодесантных паромов на пересчет. Высадили за пять верст от моего батальона. По дороге застряли. Полковушки можно грузовиком буксировать, руками катить, а броня опять потерялась!

Через три версты батальон остановился перед очередной позицией. Соседи тоже встали. Янки на острове до черта. Судя по интенсивности огня, впереди чуть ли не пехотный полк на оборудованной позиции.

Иван Дмитриевич бросил взгляд на наручные «Буре». До заката еще четыре часа. Последний раз люди нормально питались утром. Обед сухпайком, консервы да галеты.

— Где мой обоз? — риторический вопрос повис в воздухе.

Большая часть батальонной техники зависла на разгрузке в Фор-де-Франсе. Шесть нижегородских «двухтонок» с каким-то скарбом и снаряжением, вот весь ротный тыл.

— Полевая кухня в пяти верстах, — поручик Мизерницкий даже не повернул голову.

Офицер, прикрыв глаза, прислонился к пальме. Еще утром поручик достал свежее, новенькое прямо со склада полевое обмундирование. На сей момент форма заляпана грязью, местами зияет свежими прорехами. Сквозь дыры в рукаве проглядывают бинты. Задело осколком по касательной. Малоприятный момент. В горячке боя Станислав Мстиславович даже не заметил рану. От фельдшера поручик сначала отмахнулся, только затем дал себя перевязать.

— Почтовый голубь донес?

— Зачем голубь? У вас, Иван Дмитриевич, свой быстрокрылый серафим с рацией. Минут десять назад передали, что кухня на подходе.

— Это хорошо. Пусть хоть кашу наварят, чтоб не на пустой желудок дальше идти.

Увы, планам ротного не суждено сбыться. Примчавшийся посыльный на мотоцикле передал приказ: готовить людей к штурму. А следом прибежал связист от радийного «Кергесса». Подполковник Чистяков вспомнил о своей второй роте.

К превеликому сожалению распоряжение комбата саперов не блистало оригинальностью. Никифорову и его людям предписано идти без остановки. 12-я мехбригада с двумя полками пехотной дивизии должна взломать оборону именно сегодня.

— Что у нас такое случилось? — Иван Дмитриевич с опаской огляделся по сторонам.

— Угроза вражеского десанта, — отозвались в наушниках. — Не спрашивай. Сам не знаю. Мне даже не Манштейн, а из штаба армии радировали. Слезно просят не останавливаться. Петру Алексеевичу тот же самый приказ свалился.

— Хорошо. То есть плохо. У меня шесть покойников за сегодня. Еще дюжину раненных в тыл отправил.

— Иван Дмитриевич, родной ты мой, ругай меня, матери, слова не скажу. Только поддержи бронегренадеров. Не бросай наших соратников.

— Что ж ты так обо мне плохо думаешь!

Комбат замолчал. От этого не легче. Пришедший с самого верха приказ только подтверждал самые худшие опасения Никифорова. Даже простой ротный прекрасно видел, с Мартиникой у нас все плохо выходит. Почему-то уже второй день над головой тишь да благодать, воздушной поддержки не видно и не слышно. Куда все делись? Артналеты флот делает по первой же заявке, но опять калибр далеко не царский. Никифоров хоть человек не военный, но видел — бьют крейсерским калибром. Шесть дюймов, не более того. А больше пятидюймовки с эсминцев работают.

Высадка прошла по графику. Однако, оборону пришлось доламывать пехотой. Второй эшелон задержался с разгрузкой. Половина танков и самоходок мехбригады до сих пор в порту. Что-то застряло на пляжах. Противника же до черта. Люди уже вспоминали недоброй памяти сражение за Южную Англию. Уж больно похоже, только наших еще меньше.

К счастью саперов, бронегренадеры доложили, что атаковать без поддержки артиллерии не могут, патроны и снаряды заканчиваются, полторы роты отстали. Так удалось выговорить себе передышку. Подошли полевые кухни. Никифоров отправил одного из своих офицеров к бронегренадерам штабс-капитана Комарова для связи, а сам под свою ответственность распорядился отдыхать.

Два часа прошли в блаженстве. Звучит абсурдно, но людям после непрестанных пеших маршей, боев, ломовой работы уже возможность свалиться на траву или песок, распластаться на голой земле как райская награда.

— Ваше благородие, к рации требуют, — ефрейтор Коноваленко потянул ротного за рукав.

На линии сам Манштейн.

— Иван Дмитриевич, рад что ты с моими злодеями. Батальоны Комарова и Шереметьева работают на твоем участке. В поддержке батальон «Мастодонтов».

— Что от меня нужно, Петр Александрович?

— Два брода разровнять. Разведка клянется и божится, что танки пройдут как по Невскому, но надо берега срезать. Танкисты подскажут и покажут.

— Хорошо. Сделаем. — Никифоров уже перевел дух, но вспомнил одну нехорошую вещь. — Подожди, Петр Александрович, у меня взрывчатки мало. Хорошо если в ранцах пару фунтов наберут.

— Ясно. Радируй своему Чистякову, пусть присылает.

— Взрывчатка в обозе. Обоз в порту и на транспортах, — тоном обреченного ответствовал штабс-капитан.