— То, что я умею хорошо считать делает из двенадцати детей одиннадцать! — возмутилась Лауна Альва. Но сразу же взяла себя в руки. — Ну, хорошо… — сказала она. — А потом?

— Что потом?

— Что ты будешь делать потом, когда родишь дяде Джоуну двенадцать детей?

— А потом я умру… — печально произнесла Алариса.

— К каком смысле — умрешь? Почему?!

Алариса вздохнула.

— Скорее всего при родах… Я понесу тринадцатого ребенка от своего мужа рэя Джоуна — а он к тому времени уже обязательно станет рэем — но это будет очень тяжелая беременность, и разрешиться от нее я так и не смогу. Ребеночек будет очень крупным, и кости мои не смогут так разойтись, чтобы выпустить его на белый свет… Бедный мой мальчик! Он так и не увидит солнышка, а все из-за того, что у его мамочки такие узкие бедра!

— Это у тебя-то узкие бедра?! — возмущенно воскликнула Лауна Альва. — А у меня тогда какие?!

Тут Алариса всхлипнула, по щеке ее покатилась слеза.

— Какая разница? — прошептала она с горечью. — Тебе все равно не рожать деточек, ведь ты, непутевая, решила сбежать с собственной свадьбы…

Лауна Альва не нашлась что ответить и только натянула поводья. Белянка сразу остановилась, затоптавшись на месте и мотая мордой. Алариса тоже остановила своего вороного.

— Погоди… — сказала Лауна Альва, прищурившись. — Ты сейчас издеваешься надо мной, что ли?!

— Я не издеваюсь! — неожиданно резко воскликнула Алариса. — Я просто хочу, чтобы ты поняла насколько глупо себя ведешь! Джоуни потратил огромные деньги, чтобы организовать эту свадьбу, и это при том, что она ему совершенно не нужна, и он даже присутствовать на ней не сможет… А ты хочешь вот так вот все — раз! — Алариса щелкнула пальцами, — и испортить!

— Да! — с вызовом ответила Лауна Альва. — Я решила отменить эту свадьбу, и считаю, что имею на это право… Но мне никто не позволит просто отказаться, потому что мое слово ничего не значит! А если ты думаешь, что твое слово что-нибудь будет значить, то ты сильно ошибаешься! И все, что ты можешь делать — это только рожать, рожать и рожать! Двенадцать детей… пятнадцать детей… Пока кости твои расходятся, а как перестанут расходиться, то ты помрешь, потому что не сможешь разродиться!

Алариса от злости вновь растопырила пальцы и затрясла ими в воздухе.

— Если бы ты знала, как ты мне сейчас не нравишься! — зашипела она. — Мне тебя даже ударить хочется…

Лауна Альва по лицу подруги видела, что в эту минуту она нисколько не кривит душой. И поняла, что все это зашло слишком далеко. Подавшись вперед, она взяла Аларису за запястья и сложила ей ладони вместе, чтобы она перестала наконец трясти пальцами.

— Прости… — сказала она. — Прости меня, я не должна была этого говорить… Я настолько не хотела делать то, что меня заставляют, что чуть сама не заставила тебя делать то, что ты не хочешь… Я просто испугалась, что ты бросишь меня!

Алариса отвернулась, глубоко вздохнула.

— Я тебя не брошу. Я просто с тобой не поеду… Я, конечно, не знаю кто станет моим мужем — дядя Джоун или еще кто-нибудь — и сколько я смогу родить ему детей, но я хочу, чтобы это рано иди поздно произошло. Никто не знает умру я при родах или нет, и при каких родах это произойдет — третьих или седьмых… Но если я сегодня с тобой убегу, то погибну я уже скоро…

— Но почему?!

— Разве ты сама не понимаешь в каком мире мы живем? Мы все здесь просто пытаемся сделать так, чтобы нас не сожрали слишком рано — какой-нибудь птерк, аллозавр или же черви в могиле. Но пусть лучше это произойдет как можно позже, потому что я обязательно хочу продолжиться, прежде чем соединюсь с Единым Разумом! Мы ведь только для того и живем, для того Единый Разум и позволил нам появиться на свет! И кто я такая, чтобы спорить с ним?

— Ты все правильно говоришь, все правильно! — Тут Белянка шагнула в сторону, и Лауна Альва вынуждена была отпустить руки Аларисы, чтобы не выпасть из седла. — Ты всегда была умнее меня, и в жизни разбираешься гораздо лучше. Но я глупая… и я не смогу остаться…

— Тогда уже завтра тебя скорее всего сожрет какой-нибудь горный ящер.

— Это совсем не обязательно. Дома мы с тобой много лазали по горам и как-то смогли выжить.

Алариса пожала плечами:

— Случайность…

А потом рассмеялась. Лауна Альва, поняв, что обстановка немного разрядилась, в свою очередь рассмеялась тоже.

— Но ты же хоть немного проводишь меня? Благословишь в дорогу?

— Благословляют обычно маменька или папенька…

Лауна Альва замотала головой.

— Если маменька узнает, что я решила сбежать с собственной свадьбы, она сама меня сожрет! И может быть вместе с лошадью…

— Ну, хорошо, хорошо, я благословлю тебя… Нужно возвращаться к фургонам, а то дядя Джоун уже смотрит на нас с подозрением…

К скалам свадебный кортеж смог добраться, когда солнце уже соскользнуло с зенита и покатилось вниз, зацепившись за одну из многочисленных иззубренных вершин. На первом же подъеме — а путь между скал здесь был на удивление широкий и наезженный — дяде Джоуну удалось подстрелить двух птерков, которые пытались атаковать их, с криками слетев с вершины огромного валуна на краю дороги.

Джоун будто предчувствовал это. Он сидел на козлах фургона, держась за аркбаллисту, и осматривался, когда на них напали. Не теряя ни секунды, он выдернул стопор спускового рычага, быстро развернул аркбаллисту на лафете и выстрелил.

В первую секунду Лауна Альва подумала, что дядя промазал, а дернулся птерк просто от того, что уклонялся от огромной стрелы, летящей прямо на него. Но потом поняла: стрела пробила птерку шею, пронзила насквозь и ушла дальше в высь, исчезнув среди камней. А птерк, хрипя и раскидывая по сторонам зеленую жижу, рухнул вниз, распластавшись прямо перед мордами лошадей первого фургона.