В щелях между камней, которыми была вымощена площадь, проросла трава и кустарник, кое-где камни вспучились, и из-под них вырывались какие-то толстые сплетенные корни. Не задерживаясь, они пересекли площадь, поднялись по широким ступеням и подошли к воротам. Видимо, запереть их возможно было только изнутри, потому что снаружи никаких замком или засовов заметно не было, и ворота чуть-чуть оказались приоткрыты.

Томми взялся за большое медное кольцо на приоткрытой створке и потянул на себя. Поддалась она с трудом и отчаянным визгом, и они сразу же замерли, глядя наверх, туда, откуда доносился этот визг.

— Не надо! — испуганно воскликнула Дари. — Не тяни больше, мы протиснемся…

И они действительно протиснулись, и сразу же очутились в колоссальных размеров зале, и вовсе не таком темном, как предполагал Томми. На стенах трех сторон располагались длинные едва ли не до пола окна, и даже стекла в них были почти везде целые. Лишь четвертая дальняя стена терялась где-то в мраке. Лунный свет проникал внутрь несколькими широкими потоками, ярко освещая центральную часть зала, где находилось какое-то странное сооружение. Оно представляло собой трехступенчатую четырехугольную пирамиду со стороной около десяти ярдов, а может и того больше. Высота ступеней была примерно в ярд, а глубина каждой составляла около двух.

Но самым примечательным было то, что на каждой ступени были установлены саркофаги из белого мрамора. На нижней ступени — самой большой — их умещалось больше всего, примерно десяток с каждой стороны. На второй ступени их было немного меньше, а на самой вершине этой пирамиды находился один-единственный саркофаг, и лунный свет из круглого окна под самым сводом падал прямиком на него. От этого мрамор саркофага, казалось, светится сам по себе.

Над ним возвышалась большая — наверное, в три человеческих роста — мраморная статуя Дикруса Второго и последнего, Истинного Рекса, скрытого за тьмой веков. Он был именно таким, каким его изображали на картинках в учебниках — широкоплечий, хорошо скроенный мужчина лет тридцати с небольшим. Чуть угловатые черты лица, крепкий подбородок. Правую руку Дикрус Второй протянул немного вперед, держа ее ладонью вверх, а на ладони лежал какой-то предмет неправильной формы, напоминающей человеческое сердце, каким его изображают на своих рисунках дети или влюбленные девицы…

— Что это? — отчего-то шепотом спросила Дари.

Ей казалось кощунством говорит в этом месте вслух. У Томми было точно такое же чувство, и он ответил тоже шепотом:

— Не знаю… Я сам здесь впервые…

Это была чистая правда. Когда они с Пагги бывали здесь в прошлый раз, то добрались только до башни с решеткой и внутрь крепости не проникли. И тем более они не могли быть в этом лунном зале…

— Интересно, что в этих саркофагах? — спросил Томми по-прежнему шепотом.

— Наверное, какие-то мумии… — предположила Дари. — Древние правители, а может быть жрецы. Нам в школе рассказывали, что раньше в Спящем Мире, когда он еще не был спящим, всем заправляли жрецы. Но это было очень давно. Наверное, тысячу лет назад…

Томми легко запрыгнул на нижнюю ступень пирамиды, из-под сапог его полетела пыль.

— Что ты делаешь?! — зашипела на него Дари.

— Я просто хочу посмотреть…

— Это же усыпальница! Нельзя осквернять усыпальницы!

— Я ничего не собираюсь осквернять. Но мы ведь не можем уйти отсюда, так и не узнав, что здесь находится…

Мысль его была логична и понятна. Возраст этой крепости насчитывал не менее трех тысяч лет, саркофаги наверняка были намного моложе, но все равно находились здесь не меньше тысячелетия — в этом Дари была абсолютно права. А значит, никакими осквернителями могил они не были, а были самыми обычными исследователями древностей…

Такими или приблизительно такими словами убеждал себя Томми в правильности своих действий. Но Дари, похоже, с ним была не совсем согласна.

— Только не вздумай открывать крышку! — предупредила она, увидев, что он взялся за крышку ближайшего к нему саркофага. — Древние часто накладывали заклятье на такие могильники. Тот, кто откроет крышку — будет проклят!

Томми торопливо одернул руку от саркофага.

— А что бывает с теми, кого проклянут древние? — поинтересовался он.

— Не знаю, — честно ответила Дари. — Уши отвалятся, например. Или хвост вырастет…

Томми рассмеялся. Потом поморщился, жмурясь, затряс головой, а в оконцовке оглушительно чихнул, подняв вокруг себя клубы пыли, которые особенно хорошо были заметны в серебристом лунном свете.

Эхо прокатилось по залу, снизу до самого купола. Где-то с криком вспорхнула птица, было слышно хлопанье ее крыльев, но сама она в поле зрения так и не попала.

— Мне как-то не по себе, — сказала Дари, когда шум в зале стих. — Уже ночь, а нам еще возвращаться…

— Хорошо, — сказал Томми. — Если хочешь, я довезу тебя на драконе до самого дома. Или вернем его в драконарий, а самим прогуляемся пешком…

— Уж лучше пешком. Если моя мама увидит, как я слезаю с дракона, с ней случится апоплексический удар…

Томми совсем уже было собрался спрыгнуть с нижней ступени пирамиды на пол, и даже придержался для этого за крышку ближайшего к нему саркофага, как вдруг замер. Снова выпрямился и с удивлением посмотрел на свою ладонь.

— Что там? — обеспокоенно спросила Дари.

— Пыль… — ответил Томми.

— Разумеется, здесь полно пыли! Тут тысячу лет никто не прибирался…

Томми склонился над саркофагом и потер крышку ладонью.