Проснулась Юля, почувствовав пристальный взгляд, и, подглядев из-под ресниц, поняла, что возле её постели сидит тот парень, которого она приняла за помощника целителя. И он держал её за руку, чуть поглаживая большим пальцем. Теперь появились сомнения, что помощник стал бы сидеть подле неё и ещё за ручку держать. Невольно вспомнился тот голос, к которому она с большим интересом прислушивалась, чем к причитаниям сестры. Кажется, тот говорил о том, что…

Юля вздрогнула и выдернула руку.

— Прости, — смутился парень, даже слегка покраснев. — Я не думал, что ты очнёшься до утра.

— А сейчас?

— Недавно пробило паобедъ, — Юля перевела это как «полдевятого».

— А день какой?

— Как раз шестица началась, — ответил парень. Юля только понадеялась, что шестица значила, что… прошло семь дней с той осьмицы, что она помнила, а не, например, пару лет. И что она не подверглась какому-нибудь проклятию, стирающему память, что не помнит своего мужа и троих их детей. Фанфики с подобным сюжетом она читала, но повторить в реале точно не желала. Так что мучительно соображала, стоит ли прямо спросить «а ты кто такой?» Или это будет слишком невежливо и всё испортит? И голос… Несмотря на непримечательную внешность, голос у парня оказался красивым, глубоким, одновременно мягким, потрясающего тембра, от которого появлялись мурашки на коже. Голос точно был ей знаком.

— Ой, ты уже познакомилась со своим спасителем? — за ширму заглянула Добрынка, разрушив какую-то странную атмосферу, что возникла от того, что они оказались наедине. К тому же сестрица выглядела точно так же, как Юля её помнила, то есть чуть угловатой тринадцатилеткой, а значит, воображение, подкинувшее сюжет с долгоиграющей комой, осталось в пролёте. — А я тебе ещё воды принесла и там на кухне бульон крепкий да наваристый сварила, вдруг ты проснёшься. Голодная, наверное, столько дней проваляться в беспамятстве. Ещё взвару укрепляющего, как велено было, сейчас, сейчас, всё принесу… — с этими словами Добрынка ускакала.

Юля проводила взглядом сестру и внимательно посмотрела на парня, «спасителя». Почему, интересно, он спаситель? Помог ей в чём-то? Или это его она поцеловала, но подумала, что это Яровзор? Совершенно непонятно.

Она машинально поправила причёску… Хотя какая причёска, если она минимум шесть дней в постели валяется? Наверняка растрёпа а-ля «я упала с сеновала, тормозила головой». Да ещё и, похоже, в одной нательной рубахе. Дико неприлично по меркам Беловодья. Да и эти их рубахи вообще-то тонкие и просвечивают, ладно она под них хотя бы нижнее бельё надевает. А здешние девушки на голое тело такие рубахи носят, и там вообще всё видно, но в них часто и купаются в купальнях. В голове был какой-то сумбур, молчание затягивалось. Она рассматривала тоже молчащего «спасителя». На удивление обычный для люда парень, явно теряющийся на фоне таких красавцев, как Хэй или Кадмаэль, с их животным магнетизмом. Светлые серые глаза, неровно обрезанные русые волосы, похожие по цвету на сероватую прелую солому, широковатый нос, обычные тонкие губы. Не особенно высокий — не на много выше неё.

Но зато он смотрел так, что всё внутри как-то томительно переворачивалось, а фантазия подкидывала всё новые сюжеты, как обычно, не имеющие с реальностью ничего общего.

— Как ты? — спросил её он, и одновременно Юля тоже сказала:

— А тебя… — «как зовут» она не договорила, потому что в палату, точней, в закуток из ширм, ворвались Ягира и Матара.

— О, ты всё же очнулась! — обрадовалась Ягира.

— Ты уже познакомилась с Гаральтом? — спросила Матара Ойя.

— Почти… Добрынка называла его моим спасителем, — пробормотала Юля, смутившись от весёлых взглядов девчонок.

— Не верь им, Эмем сделала гораздо больше, чем я, — пришёл ей на помощь Гаральт. — Он настоящий шаман.

— Да брось, Гаральт, ты помог освободить её заблудшую душу из амулета, — перебила его Матара.

— Какого амулета? — спросила Юля.

— Ты в неделю ушла в деревню на день рождения Озары, — начала рассказывать Ягира. — И там на тебя напали. Надели тот амулет подчинения, он был похож на ошейник, не помнишь?

— Очень смутно… — пробормотала Юля, поёжившись, когда Ягира сказала, что Яровзор из-за зелья принудительной трансформации на ней обратился в василиска и чуть не случилось непоправимого, и хорошо, что Ожега как-то с этим сейчас справляется… Половину следующих сказанных слов Юля не слышала: в голове нарастал гул. Получается, что тот поцелуй, который она запомнила… Зелье… Явно на её губах. Это всё из-за этого амулета подчинения? Ну конечно, опять её как-то использовали, она как всегда — «самое слабое звено»! То Хэй с Баем подставят, то ещё кто… И она вновь чувствует себя паршиво, использованной и предавшей доверие. На глаза навернулись слёзы.

Внезапно её руки кто-то коснулся, и Юля, вздрогнув, увидела, что Гаральт смотрит на неё с сочувствием.

— … Но вообще, я еле уговорила брата провести ритуал возвращения души без предоплаты, — сказала Матара. — Так что мне ты тоже должна…

— Но если бы не Гаральт, то ничего бы не вышло, ты же сама сказала, — вставила Ягира. — Он разобрался с артефактом, который надели на Юлку, освободил заточённую там душу.

— С Эмемом я договорюсь, можешь забыть об этом, — внезапно сказал Гаральт, когда Юля уже было с ужасом начала подсчитывать, во сколько могут оценить подобную услугу.

— Что? — переспросила Юля, которая думала о том, что ещё и Матаре что-то надо будет отдать… А у неё и нет ничего особо.

— Тебе надо отдыхать. Ни о чём не беспокойся, — повторил Гаральт, чуть улыбнувшись.

— Ладно, мы пойдём… — подтолкнула Матару к выходу Ягира.

Матара зашипела, как будто желая что-то ещё сказать, но Ягира бросила на Юлю взгляд и подмигнула, непонятно о чём сигнализируя. Или это о том, что она теперь что… будет должна Гаральту? И что же он от неё попросит?..