«Общее слияние», — скомандовал Хэй.

В восьмером в одном теле, как обычно, ощущалось тесновато. Особенно ярко чувствовались Хэй, Ожега, Озара и Великий Полоз — тот чётко разделялся и как будто был над Яровзором, поэтому их Оляна считала за двоих. Великий Полоз, несмотря на вроде бы первоначальное неприятие таких объединений, с каждым разом втягивался всё больше, вовсю веселился, вливаясь в «возню змеёнышей», и, кажется, изучал не только их Зверей, но и людов: словно прислушивался и пробовал на вкус. Сама же его магия при первом соприкосновении, честно говоря, показалась жутковатой. «Окаменение» на самом деле оказалось не какой-то банальной парализацией или дистанционным ядом, а скорее — некой временной ловушкой. И всё, что делал Василиск, имело один источник силы. У Оляны с трудом получилось сформулировать, но похоже, что Василиск умел регулировать уровень своё «окаменение» — от «выход из временного потока на пару долей» до «прошло миллионы лет и тело окаменело, как любое углеродное соединение», причём, что интересно, с участием магии самого парализуемого. Они с Ожегой и в самом деле оказались в чём-то схожи источником магии, влияющей то на пространство, то на время.

В общем слиянии они продержались около девяти частей, то есть пяти минут. Мало… но гораздо больше, чем в первый раз. Успели выполнить несколько атак и окончательно превратили место тренировки в выжженную, замороженную и вытоптанную пустыню. Хорошо, что Ожега изначально выбрала себе тренировочную полянку на приличном расстоянии от общежитий и Змейлора.

«Медленно», — качнул головой Василиск Великий Полоз, ощущалось, что это сказал именно он, а не Яровзор.

«Всё ещё перетягиваем управление, каждый сам на себя», — согласилась с ним Ожега.

Остальные промолчали, оборот закончился. Все они до предела выдохлись.

— Над выносливостью и временем удержания формы всё ещё нужно работать, — резюмировал Хэй.

Естественно и привычно Бай вновь заключил ладонь Оляны в свою руку. Она обернулась, чтобы полюбоваться его улыбкой, и пропустила возвращение Хэя, который обнял со спины, склоняясь к макушке, и втянул воздух.

— Находиться с суженой в одном теле, пусть и Зверином, самая большая насмешка. Вроде бы ближе, чем вообще возможно, и ужасно неправильно, — потёрся он носом о её шею.

— Брат не здесь, — одёрнул Бай, но не потому, что был таким ханжой, просто до их пещер ещё нужно добраться, а учитывая его невозможность самостоятельной трансформации, приходилось идти пешком.

Хэй недовольно фыркнул, но взял Оляну за руку, перестав прижиматься.

Во время их тройного оборота Оляна всегда чувствовала жгучую физическую тягу Хэя по отношению к себе. Желания Бая казались мягче, тот словно смаковал каждый взгляд и сказанное слово, возможно, из-за того, что долгое время был лишён собственного тела и связь эта стала слабее. Или же созерцательность и медленный разгон — его особенности с самого начала.

Оляна тепло усмехнулась. Возможно, из-за длительного пребывания в теле Зверя, но скорее потому, что ему просто наплевать на мнение посторонних, Хэй постоянно забывал о правилах приличия. Причём и в Восточном уделе придерживались довольно строгих нравов, во всяком случае во дворце Хранителя, о чём ей поведал Бай.

Стоило переступить порог комнаты, как Хэй толкнул Оляну в объятия оставшегося за спиной Бая, а тот мягко принял её, осторожно сжимая бёдра и нежно касаясь губами шеи. Хэй шумно выдохнул и буквально набросился с откровенными, подавляющими любое сопротивление, жадными поцелуями.

На мироустройство Оляна буквально бежала, немного припозднившись. А чтобы скрыть покрасневшие щёки, охладила себя морозным воздухом.

На коротком перерыве Радомилла согнала соседку Оляны и уселась рядом.

— Я хотела с тобой поговорить, — заявила Радомилла.

— Нам не о чем с тобой говорить, — отвернулась Оляна. Конечно, вскакивать и пересаживаться она не стала, но стоило признать, что в последнее время Радомилла вела себя особенно настырно.

Вот уже год в дни учёбы Оляне никак не удавалось избежать «тётушки» своих суженых. Радомилла знала наизусть её расписание, а на первую ступень мироустройства записалась словно только из-за неё, потому что, по её же словам, «нужно совсем неучем быть, чтобы не знать таких простых вещей». Хотя вообще-то мироустройство первой ступени необходимо было пройти ради третьей ступени защиты и сокрытия, на которую Оляна наметилась на седьмом курсе.

Стоило признать: после случившегося с Яровзором и наведённого морока на Ожегу, заодно получив за это трёпку, Радомилла как-то притихла. До обретения Яровзором людского облика точно сидела тише воды, ниже травы. Или просто Оляне, поглощённой своими отношениями с Хэем и Баем, оказалось вовсе не до Радомиллы, а повода обратить на себя внимание та не давала.

До недавнего времени.

Оляне думалось, что та как-то сумела за ними подглядеть на тренировках по слиянию и, излишне возбудившись, стала нарываться… на какие-то «посиделки». Не раз и не два приходила Радомилла к Оляне с предложениями «попить с ней чаю», приглашениями «прогуляться вместе» и прочими «мне надо с тобой поговорить».

Оляна всегда вежливо отказывалась. А Радомилла вздыхала, кусала свои пухлые губы и вскоре повторяла приглашения. Хэй и Бай, кажется, пробовали урезонить родственницу, но та с завидным упорством досаждала Оляне. Пока не сильно, но регулярно — на каждом мироустройстве так точно.

Иногда её рот исторгал такие фразочки, что связываться с бывшей Кикиморой точно не появлялось ни малейшего желания. Например, ещё курсе на четвёртом она сказала Оляне: «Ну ты и бессердечная, Хэю и Баю ещё тебя замуж за моего отца выдавать, а ты им головы морочишь».