Великобритания играла сомнительную роль в явном содействии перелому президентом Путиным международного осуждения его действий в Чечне, особенно после 11 сентября 2001 г. Тони Блэр посетил Москву 4 октября 2001 г., и Путин был особенно благодарен ему — за то, что Блэр был одним из немногих европейских лидеров, которые взяли на себя инициативу поддержать Россию в апреле 2000 г., когда та пребывала под особенно жестокой критикой за ведение войны в Чечне.

6 апреля 2000 г. Парламентская ассамблея Совета Европы (ПАСЕ) получила отчёт своего докладчика по Чечне, лорда Фрэнка Джадда, осуждающий российские действия [375] . ПАСЕ посчитала, что «…Европейская конвенция о защите прав человека серьёзно и систематическим образом нарушается российскими властями в Чеченской Республике», и проголосовала за рекомендацию Комитету министров СЕ «если немедленно не будет достигнуто существенного, нарастающего и явного прогресса в выполнении требований, изложенных в пункте 19 [376] настоящей рекомендации, безотлагательно начать в соответствии со Статьёй 8 Устава процедуру приостановления прав России на представительство в Совете Европы» [377] . Наиболее болезненным для России был призыв к межгосударственной жалобе на нарушения прав человека в Европейский суд по правам человека со стороны других членов Совета Европы [378] .

Это голосование не поколебало сердечных отношений, уже сложившихся между Блэром и Путиным. Всего через 10 дней, 16 апреля 2000 г., Путин посетил Лондон, хотя формально ещё не был президентом России — он был приведён к присяге только 7 мая 2000 г. [379] Его программа включала чаепитие с королевой в Букингемском дворце. На совместной пресс-конференции 17 апреля 2000 г. Блэр приветствовал обязательство Путина, что все сообщения о нарушениях прав человека будут изучены Россией. Называя Путина «Владимир», он отклонил предложения, что Британии следует дистанцироваться от России из-за событий в Чечне. Путин в свою очередь заявил, что они договорились о совместных ответах на проблемы организованной преступности и наркотиков.

Таким образом, сказал Путин 21 декабря 2001 г., Тони Блэр способствовал созданию новой ситуации:

Он имел в виду именно апрель 2000 г. Действие против России могло быть предпринято только Комитетом министров (иностранных дел) Совета Европы. Британия — основатель и ведущий член Совета. Путин признал и выразил свою благодарность за тот факт, что столь быстро посланное ему приглашение сделало совершенно ясным, что ничего не будет предпринято.

Таким образом, Россия добавила новое измерение упрямства или даже прямого неподчинения в отношения между Советом Европы и его механизмом защиты прав человека — и одним из его крупнейших и новейших членов.

Сдержанный комментарий относительно ситуации в Чечне был обеспечен параллельной сессией, профинансированной Международной федерацией прав человека (МФПЧ) и Международной лигой прав человека (МЛПЧ) и прошедшей 30 марта 2005 г. во время одной из последних сессий Комиссии ООН по правам человека [381] . Некоторые из высказанных авторитетных мнений ведущих российских деятелей и представителей неправительственных организаций примечательны.

Чеченская жертва грубых нарушений, Либкан Базаева (она была одним из истцов в первых шести чеченских делах в Страсбургском суде, о которых речь пойдёт ниже), представила некоторую поразительную статистику о жертвах. Для сравнения она сослалась на примерно 200 000 погибших и пропавших без вести после азиатского цунами в декабре 2004 г. Незадолго до начала Первой чеченской войны население Чечни перешло отметку в один миллион. За десять лет этих двух войн, по её оценке, погибло 100—200 тыс. гражданских жителей, хотя она признала, что оценки значительно варьируются из-за трудностей в получении точных данных. Официальная перепись 2002 г. утверждала, что население составляло 1 088 000, что она назвала явной фальсификацией. По её мнению, нынешнее население менее 800 000 [382] . Далее была представлена тревожная информация из независимого источника. На 31 марта 2005 г. в базе данных Датского совета по беженцам было зарегистрировано для получения помощи в Ингушетии 32 446 внутренне перемещённых лиц из Чечни (7 227 семей). Из них 12 064 человека (2 617 семей) находились во временных поселениях, а 20 382 человека (4 610 семей) размещались в частном секторе [383] .