Как замечает Гарлан, из этих суждений следует, что переходный период диктатуры пролетариата должен принять форму буржуазного права. Таким образом, задача переходного права состояла в самоуничтожении посредством быстрого движения к административно-техническому регулированию в противоположность гражданскому и криминальному праву 102 .

Чайна Мьевиль, с его перелицовкой «теории международного права как формы товара» 103 , представляет самую серьёзную и искушённую за последние годы попытку развития марксистских взглядов на международное право 104 . Его сильная книга действительно подводит итог в последнем предложении: «Мир вокруг нас, хаотический и кровавый,— есть господство права» 105 . Международное право и права человека, по его мнению,— в лучшем случае игрушки, а в худшем — мощное оружие в руках врага. Как Мьевиль указал во введении к книге «При столкновении двух равных прав», он в значительной степени черпает у Пашуканиса, который был одним из самых серьёзных марксистских теоретиков права СССР и всего мира. Мьевиль прослеживает и объясняет его аргументацию в главе 3, постаравшись через «имманентное переформулирование», ответить на некоторую критику Пашуканиса 106 .

Чайна Мьевиль идентифицирует в Критических правовых исследованиях и прочих теориях международного права так называемого «нового течения» «неявную теорию общественного мира, идеалистический конструктивизм» 107 , где международное право иногда изображается как унаследованный от прошлого «ограничивающий миф» или где структуры повседневности, такие как международное право, считаются «наносными идеями». Для Мьевиля это привилегирует «…абстрактные концепции перед конкретно-историческим контекстом, в котором распространяются некоторые идеи, и ещё как». Мьевиль решительно поддерживает «классическую» версию марксизма 108 . Тут-то я с ним согласен. Однако, как объясняет Мьевиль, Пашуканис утверждает, что логика товарной формы есть логика юридической формы. При товарном обмене, далее, «каждый товар должен быть частной собственностью его владельца, свободно обмениваемой на другой… Поэтому, каждый участник обмена должен быть, во-первых, владельцем частной собственности, и, во-вторых, формально равным другому участнику или другим участникам. Без этих условий совершённый акт не будет товарным обменом. Юридическая форма — форма, с необходимостью принимаемая отношением между этими формально равными владельцам обмениваемых стоимостей» 109 . По Мьевилю, право востребовано как «определённая форма общественного регулирования… Эта форма — право, характерные черты которого — абстрактность, основанность на равенстве своих субъектов и повсеместная распространённость при капитализме» 110 . Мьевиль с одобрением ссылается на утверждение Пашуканиса, «…что частное, а не публичное, право является „первичным правовым слоем“. Остальная часть юридической надстройки может рассматриваться как по существу получаемая из него» 111 .

На самом деле, утверждение Пашуканиса идёт гораздо дальше и выглядит следующим образом:

Ясно, что Пашуканис был знаком с работой «К еврейскому вопросу» Маркса, и надо сказать, что выше процитированный отрывок весьма напоминает то, что Маркс говорил о «правах человека»:

В следующем же абзаце Маркс иронически говорил о загадочности того, что во французских Декларациях 1791 и 1793 гг. «…наконец, не человек как citoyen, а человек как bourgeois считается собственно человеком и настоящим человеком» 114 .

Я — тоже большой поклонник ранних трудов Пашуканиса, но сильно сомневаюсь, что его работа по товарной теории права действительно может послужить основанием для новой теории международного права. Мьевиль сам в нескольких пунктах признаёт ограничения и противоречия Пашуканиса. Вот — некоторые важные недочёты.

Во-первых, теория Пашуканиса настаивает, что никакого права, как он его определяет, не было прежде развития товарной формы, появившейся лишь с развитием капитализма. Это либо ошибка, либо замкнутый круг, определение, зависящее от самого себя. Мьевиль не пренебрегает этой проблемой, и убедительно критикует Пашуканиса за то, что тот упускает различие между логическим движением от простого к капиталистическому товарному обмену и историческим движением от обмена товарами в докапиталистических обществах к таковому при капитализме 115 . Мьевиль вынужден заявить: «История развития юридической формы может быть развита с помощью теории Пашуканиса» 116 . Крис Артур отмечает эту проблему с другой точки зрения в своём «Введении»:

Иначе говоря, Пашуканис не смог принять во внимание всю человеческую докапиталистическую историю.

Во-вторых, Мьевиль, как мне кажется, недостаточно внимателен к критическим замечаниям Боба Файна, которые затрагивают самое ядро этого своеобразного переприсвоения Пашуканиса. Для начала, как указывает Файн, «Притом, что Маркс возводил право к отношениям товарного производства, Пашуканис возводит его к товарному обмену» 118 . Это, согласно Файну, ведёт Пашуканиса к явно неверному заключению: