В этой главе я подготавливаю почву, исследуя историческое происхождение того, что является для меня самым значительным достижением послевоенного международного права, права народов на самоопределение 35 . Моё утверждение состоит в том, что оно было интегрировано в международное право в контексте Российской революции, в теоретической и практической борьбе до и после Октября 1917 г. Это ведёт меня к анализу противоречий советского международного права, и, с необходимостью, к вопросу о возможности марксистской теории международного права. Раздел этот принимает форму уважительного рассмотрения работы Чайны Мьевиля, чья книга «При столкновении двух равных прав» — наиважнейший недавний вклад в этой области. Наконец, я противопоставляю советскую теорию международного права, до мозга костей позитивистскую, советской практике. СССР оказал решающую поддержку антиколониальному движению, безжалостно подавляя всяческие отклонения внутри советского лагеря.

Советская теория и практика международного права, если она вообще становится сегодня предметом какого-либо рассмотрения, обычно отвергается как чисто исторический пример крайней разновидности позитивизма, не представляющий никакого интереса для современности. Обычно же оно просто игнорируется. Например, в статье «Чему учит журналистов-международников Карл Маркс?» 36 Мартти Коскенниеми вообще не упоминает о советском международном праве. Даже общепризнанный марксистский специалист по международному праву идёт лишь немного дальше. В статье 37 «Очерк марксистского курса публичного международного права» 38 Б. С. Чимни противопоставляет определение «договоров» в том, что он называет «господствующей школой международного права» (ГШМП):

Однако эти авторы не представлены иначе как «советские специалисты», не даётся ни какой бы то ни было контекст, ни тот факт, что они были ожесточёнными врагами. Советское международное право даже в этом марксистском исследовании едва затронуто; в стандартном же изложении истории международного права оно упоминается только лишь, чтобы быть отвергнутым.

Мне бы хотелось занять иную позицию. Далее я постараюсь доказать, что противоречия советского международного права породили некоторые из важнейших норм и принципов современного международного права и всё ещё значимы.

Эту главу открывает типичное описание в стандартной манере выдающимся современным специалистом по международному праву. Далее я прослежу развитие советского международного права в двух ракурсах: что оно само говорило о себе в ряде ожесточённых теоретических схваток; и что говорили о нём внимательные исследователи в Соединённых Штатах. С этой целью я прослежу путь Евгения Пашуканиса, самого известного на Западе марксистского теоретика права, отчасти через его преломления в работах американских специалистов по международному праву. Я покажу, что несмотря тесный интерес к последующим событиям в советском международном праве, эти наблюдатели совершенно неверно истолковали то, что пытались анализировать. Надо сказать, что ведущие советские теоретики допустили такую же ошибку. Эта традиция недоразумений продолжалась до нынешнего дня. Я утверждаю, что это верно также и в отношении самого искушённого и преданного из современных марксистских специалистов по международному праву, Чайны Мьевиля. Я с уважением обращаюсь к его внушительной работе.

Ещё важнее, однако, что в моём утверждении было чёткое противопоставление позитивизма учебников права и фактической практики большевиков, а затем советской доктрины «права народов на самоопределение». Так, СССР оказал огромную материальную и моральную поддержку национально-освободительным движениям и провёл успешную кампанию за то, чтобы увидеть этот принцип, а затем право на самоопределение в центре публичного международного права XX и XXI веков.

Западные специалисты знакомы с тем, что обычно называют «марксистско-ленинской теорией» в международном праве, и с его стандартной характеристикой 42 . Иэйн Скобби в недавнем сравнении советской и «ньюхейвенской» теорий обращается к «советской теории международного права, представленной Г. И. Тункиным» 43 . По Скобби, советская теория являлась «конститутивной» (а не «фасилитативной») 44 , опирающейся «на объективные правила социального развития и историческую неизбежность социализма» 45 . То есть, по духу и виду она была совершенно механистичной.

Не удивительно, что Скобби ссылается только на Тункина. Перевод Уильямом Батлером учебника Тункина на английский язык сделал доступным западной аудитории единственный существенный советский текст по международному праву 46 . Тункин, родившийся в 1906 г., умер в возрасте 87-ми лет в 1993 г., при завершении последнего издания его «Теории международного права», едва представив статью — по обычному международному праву — в «Юропиан джорнэл оф интернэшнл ло» (European Journal of International Law). В ней он описал попытку «создать новый мировой порядок, основанный на нормах права» 47 .