— Что дальше? — спросил Глеб, поправляя на плече ремень сумки. — Пойдем искать магазин спорттоваров?

— Зачем? — озираясь по сторонам, рассеянно изумился майор.

— Лыжи покупать, — сказал Глеб. — Отсюда до места еще километров шестьдесят — семьдесят. Если не ошибиться с лыжной мазью, к вечеру как раз добежим. Перестраховщик ты, майор!

— Не умничай, — проворчал Якушев. — Лучше дерни где-нибудь тачку, у тебя это неплохо получается.

— Как же мне не умничать? — вздохнул Глеб. — Хоть кто-то из нас двоих должен работать головой! Ты же битый час разглядывал карту! Много здесь дорог? Трудно их перекрыть? Это тебе не Москва, Сан Саныч, тут до сих пор ржавая «копейка» человеку дороже жены, детей и тещи… А ты — «дернуть»… Через минуту после этого хозяин спохватится, через две позвонит в милицию, а через четверть часа они законопатят все щели. А если вы с Прохоровым правы и нас действительно хотят перехватить, то тут нам и каюк. Подстерегут в тихом месте, возьмут в коробочку, прижмут к обочине и кончат. Без проблем.

— Чем трепаться, предложил бы что-нибудь, — сердито проворчал майор и, подумав, добавил: — Раз такой умный.

— Вот еще, — сказал Глеб. — Кто у нас мозговой центр? Я уже предложил купить лыжи. Раз тебе это не подходит, думай сам. А я буду работать руками.

В подтверждение своих слов он махнул рукой, и проезжавший мимо зеленый микроавтобус «УАЗ» остановился, пронзительно, на весь поселок, скрипнув тормозными колодками. Сидевший за рулем тщедушный мужичонка с морщинистым, как печеное яблоко, кирпично-красным лицом, в лихо заломленной набок облезлой ушанке и засаленной, драной меховой безрукавке, приоткрыв дверь, поинтересовался, куда их подбросить.

— До города, земляк, — сказал Глеб. — А то мы на автобус чуток опоздали.

— А здесь тебе не город? — осведомился водитель и первым, не дожидаясь ответа, дробно рассмеялся над своей шуткой.

Разговаривал он, не вынимая из зубов папиросы, так что пепел с нее щедро сыпался ему на грудь, застревая в клочковатой овчине безрукавки и цепляясь за ворс клетчатой байковой рубахи.

— Вообще-то, я в ту сторону не собирался, — сообщил он, когда перестал смеяться. Вид у него сделался отсутствующий, задумчивый, как у всякого, кто пытается намекнуть, что возникшую проблему несложно решить путем небольшого денежного пожертвования. — Это ж получается без малого полторы сотни верст крюка…

— Так не бесплатно же, — в очередной раз блеснул сообразительностью Глеб. — Сколько скажешь, столько и заплатим.

— Хе, — сказал мужичонка и, сдвинув шапку на лоб, шибко поскреб в затылке. Мутноватые глазки хитро прищурились; он явно прикидывал, как бы ему половчее ободрать двух столичных лопухов. — Так, сколько я скажу… Сказать-то я всякое могу… Короче, литр ставьте, и поехали.

— Чего? — опешил давно отвыкший от таких расценок Якушев.

— Ясно, что не пива, — проинформировал мужичонка, не понявший, в свою очередь, что вопрос майора был сугубо риторическим. — Беленькой. Недешево, конечно, так и путь неблизкий…

— Поехали, — сказал Глеб.

— Только деньги вперед, — потребовал многоопытный абориген.

Отыскать в бумажнике достаточно мелкую купюру оказалось непросто, но Глеб старательно рылся во всех отделениях, пока его поиски не увенчались успехом. Денег ему было не жаль, но, получив больше, чем запросил, водитель наверняка задумался бы о причинах такой неожиданной щедрости, а потом и поделился бы впечатлениями от встречи со странными попутчиками с друзьями и знакомыми.

Они забрались в машину и устроились рядышком на жестковатой скамье. Водитель выбросил на обледенелую дорогу окурок, закурил новую папиросу, с лязгом захлопнул дверь и включил передачу. Микроавтобус прокатился по улице поселка, миновал лесопилку, на которой Глеб не заметил никакого движения, и снова выбрался на шоссе. Сидевший за рулем абориген, по всей видимости, считал, что за полученные деньги обязан не только доставить пассажиров к месту назначения, но и всю дорогу развлекать их разговорами. Поэтому, куря папиросу за папиросой, он трещал без умолку: ругал климат, комаров, правительство, жаловался на безработицу и на взрослую дочь, которая уже полгода как уехала на заработки в Москву, а до сих пор не подала родителям даже весточки, не говоря уж о том, чтоб прислать хоть чуток денег. Мать-то волнуется, особенно когда насмотрится по телевизору программ про то, как в этой их Москве людей пачками в рабство продают, а то и вовсе режут на органы…

— Сами-то откуда будете? — спросил он, решив, судя по всему, проявить вежливое внимание к пассажирам.

— Из Зеленодольска, — вспомнил Глеб название городка в Татарстане, расположенного рядом со станцией, на которой они вышли из казанского скорого.

— Знаю, бывал, — обрадовался водитель. — Ну, и как у вас там нынче?..

— Да примерно так же, как у вас, — обтекаемо и уклончиво ответил Сиверов, который, в отличие от собеседника, в Зеленодольске не бывал ни разу.

Якушев, по достоинству оценивший ситуацию, бросил на Глеба многообещающий взгляд и стал смотреть в окно.

— Останови-ка, — сказал он продолжающему болтать водителю, когда впереди показался дорожный карман.

Предназначенная для отдыха стоянка была расчищена, но машин на ней не наблюдалось. Водитель загодя включил указатель поворота и начал полегоньку притормаживать, и тут Якушев вынул из-за пазухи свою «беретту». Глеб на мгновение мученически закатил глаза: вот ведь послал господь напарника! С таким союзником никаких врагов не надо…

Маслянистый металлический щелчок передернутого затвора утонул в тарахтенье мотора и дребезжании разболтанного кузова. Глеб, как тисками, сдавил пальцами майорское запястье и ровным голосом сказал:

— Нечего, нечего. Поехали дальше, шеф. В городе сделаем все свои дела, а то здесь недолго и краник отморозить.

Якушев пытался высвободить руку, но Глеб был сильнее, да и присутствие водителя, который ничего не должен был заметить, стесняло майора. Сиверова, впрочем, тоже; если б не это, он с огромным удовольствием расквасил бы Якушеву нос. Хорош конспиратор! Конечно, мертвый водитель никому о них не расскажет, но это и не потребуется. Сначала начнут искать казенную машину; потом найдутся свидетели, которые видели, как в нее садились двое приезжих с зеленодольского автобуса, потом, как ни прячь, всплывет брошенный на окраине города «уазик», а потом и труп в сугробе… Не то чтобы эта цепочка неприятных находок привела местных сыскарей прямо к московским гостям, но жизнь все это им, факт, не облегчит. Во всяком случае, в гостинице уже не поселишься.