Светиться в воздухе — подобье светлячков.

Пока не появилось чудо

В лице прекрасной барышни.

Она стояла рядом и глядела

Безмолвно на витрину, как и я,

На куклу за стеклом,

И наши лица отразились в нем.

Тогда она мне улыбнулась,

Но лишь слегка.

XXXXIV

ПЯТОЕ ОКНО НАВЕРХУ

Внезапно он повернулся посмотреть на одно из многих окон огромного дома, вдоль которого шел. Это было, как будто кто-то его позвал. Пятое окно наверху оказалось открытым и пустым. Некоторое время стоял и смотрел на него, привлеченный неизвестно чем. Он никогда не был в этом доме, никогда не поднимался по этим лестницам, не ходил по этим мрачным дворам.

На следующий день прочел в газете, что одна женщина выбросилась из этого самого окна, и понял, что самоубийцей была его первая любовь, в то время как он обитал в далеком Монте-Сакро.

XXXXV

НИКОГДА НАПРЯМУЮ

Он никогда не делал ей комплиментов. Напротив, подчеркивал свое равнодушие. Однако его охватывало нечто, похожее на тоску, каждый раз, когда его жена выходила из комнаты, любой комнаты, даже ненадолго. Было невозможно не смотреть на нее без внезапно нахлынувшей нежности, в то время как она, отвернувшись, не могла его видеть. Порой, правда редко, то ощущение, которое испытываешь, когда кто-то наблюдает за тобой втайне, заставляло внезапно оборачиваться и его жену, но ему удавалось отвести глаза в сторону, выказывая тотчас же досаду. Даже в постели, привычные любовные ласки не были подготовлены словами или взглядами, полными желания. Она начала ощущать потребность в нежности и комплиментах, недостающих в семейных стенах, и нашла адвоката, который наполнил ее словами, не приводящими, однако, никогда к конечной настоящей близости, поскольку оба были слишком заняты томными взглядами и долгими разговорами о безмерном восхищении.

XXXXVI

ДВА СТРАННЫХ ПЕРСОНАЖА СО СВЕТЛЫМИ ГЛАЗАМИ

У одного француза, лет сорока, кормившего голубей на площади Сан-Марко, кончились в бумажном кульке кукурузные зерна. К нему подошли две странные персоны, возраст которых нельзя было определить. Им можно было дать от 30 до 60 лет. Они были в широких и летящих одеждах, которые обвивали воздух худых тел. Эти двое предложили ему кулечки с зерном, и он покорно принял их, без того, чтобы хоть жестом намекнуть на стоящего у края голубиного ковра лоточника. Эта встреча была странной, поскольку ему не удалось забыть светлые глаза этих двух незнакомцев весь август, что он оставался в Венеции.

В октябре он случайно оказался в Бург-ан-Брезе. Тот день был грустный. Он закрылся в комнате пустынной гостиницы и смотрел из окна в туманный вечер, который скрывал фасад собора на другой стороне улицы. Потом его глаза различили внизу две тени, приближающиеся к гостинице, и он поймал их светлый взгляд до того, как они вошли в нее. Видимо, им нужна была комната. Он ждал, что через несколько мгновений постучат в дверь, или портье позвонит по телефону, предупреждая, что кому-то нужно поговорить с ним. Это были те самые два незнакомца, которых он встретил случайно в Венеции, и теперь еще раз повстречал в этой пустой гостинице в Бург-ан-Брезе. Чувствовал, что они могли принести ему известие, возможно, печальное предупреждение о чем-то. Вышел из комнаты, спустился в холл, но так и не встретил их ни в этот вечер, ни на следующий день. Спросил у портье, не ночевали ли случайно в гостинице две персоны скромного вида. И тот, проверив в книге записей, сказал, что этой ночью в гостинице, кроме него, была лишь одна синьора. Как видно, два незнакомца подошли внизу к гостинице и потом вдоль тротуара удалились незамеченными.

Летом француз отправился на Карибское море и после долгого путешествия сначала на четырехмоторном самолете, потом на маленьком и, наконец, на лодке добрался до дома друзей, которые принимали его на островке, величиной с обручальное кольцо. Он оставался там пятнадцать дней, загарал и ел экзотические фрукты. Опять сел на лодку, чтобы добраться до острова, где был аэропорт. Он стоял один на взлетной полосе под ветром, который поднимал с нее мелкий красный песок. Ждал самолета, ощущал запах пепла и потухшего огня, рассеянного в воздухе прошедшим накануне дождем. Самолет показался в небе как муха и сел недалеко от ангаров волнистой латуни. Думал, что он единственный пассажир, однако, увидел приближающихся со стороны летного поля двух странных незнакомцев, которых уже встречал в Венеции и Бург-ан-Брезе. Ветер развевал их одежды, и, казалось, они летели к нему, почти касаясь земли.

XXXXVII

БЛАГОЧЕСТИВЫЙ ДОМ ТЕРПИМОСТИ

Посвящается Микеланджело Антониони

Большая веницианская вилла была перед ним. Огромное прямоугольное здание, отличающееся сотней маленьких балконов из белого мрамора, выступающих на кирпичном фасаде, покрытом как волосами, тончайшей травой, которая проросла сквозь поры глины. Он доехал сюда на машине. Ему было необходимо вдохнуть еще раз воздух этой драмы и потому он оказался в этих местах, где начинались запахи болотистой лагуны Венеции. Он шел по траве большого поля за рощей, которая защищала виллу от городка и автострады. Он хотел найти то самое место, откуда ее сфотографировала журналистка, написавшая наиболее подробно и полно об этом скандале. О пяти монахинях не упоминал более никто. Быть может, они были сосланы в разные монастыри, рассыпанные по Италии, как это умеют делать в Ватикане, когда хотят, чтобы кто-то исчез навсегда с глаз долой и подальше от их собственных глаз. Год назад фотографии этих самых монашек целую неделю заполняли страницы газет и иллюстрированных журналов. И мало что стало известно после о судьбах матерей одиночек и их детях.

Он переступает порог широких входных ворот, посмотрев предварительно снизу вверх, на висящий над входом белый балкончик. Знал, что в первые годы монахини и подопечные Благочестивого института выходили и входили, стараясь скорее проскочить под опасным уже тогда балкончиком. Впрочем, ненадежными были и все другие балконы. И правда, в среднем раз в месяц, падал один из них, и тогда вдоль задних стен собирались высокие горки мраморных осколков. Позднее был произведен большой ремонт за счет некоторых подопечных института, разбогатевших благодаря связям с местными богатыми промышленниками. Вот один из вопросов, который судья задал матери-настоятельнице: «Почему Вы не спросили себя, откуда берутся эти суммы, вложенные подопечными в разные работы по восстановлению и на постоянные кутежи?»