Сквозь кружево медленно проступали темные пятна. С припухшей губы, обогнув подбородок скатилась вишневая бусина и нырнула дальше по шее, до ключицы. В окна подсветило далекой молнией и тени от листьев растущих рядом с окном плетущихся роз легли на лицо следами чьих-то безжалостных ударов.

— Я… сейчас, — дрогнувшим голосом проговорил Эдсель.

Орвиг сел на постели едва не раньше, чем Алард распахнул дверь его спальни, и не спрашивая, отправился следом. Целителю хватило одного взгляда, чтобы сделать выводы и послать Эдселя обратно в свои комнаты, велев принести саквояж.

Возвращаясь, Алард забрал и водрузил на привычное место оставленную внизу на столе маску. Вряд ли Элира что-то видела, а если и видела, тем лучше — будет держаться подальше. Ему и самому хотелось бы держаться подальше, но тянуло обратно, невыносимо.

В дверях Эдсель едва разминулся с растрепанной служанкой с метлой, совком и корзинкой для мусора. Ярко горели светильники. На полу комнаты уже не было ни стекла, ни соли с травой. Выбитый оконный проем опалесцировал радужной пленкой, похожей на стенку мыльного пузыря, и оттуда больше не дуло. Элира, освобожденная от шали и платья, лежала в кровати и казалась вполне вменяемой, потому что потянула одеяло выше на грудь, едва он вошел.

Рядом суетились Лексия и Орвиг. Вернее, Лексия суетилась. Орвиг сидел на краю постели рядом с Элирой, шикал на мешающую, мечущуюся, как мотылек у лампы, взволнованную тетушку. Целитель держал мисс Дашери за запястье одной рукой, а вторая зависла над ее грудью. С ладони стекало золотистое сияние. Царапинки на коже девушки разглаживались, а ее лицо, особенно подрагивающие ресницы, казались присыпанными сверкающей пылью. Это было болезненно красиво, как розовые лепестки в кружеве инея, попавшие под солнечный свет. Краткий миг чуда.

— Лексия, душечка, — проговорил Истар, оглядываясь, — подайте мне мою сумку, а вы, бесстыжий мальчишка, прекратите таращиться и подите вон из девичьей спальни.

Даже в халате поверх пижамы и шлепанцах на босу ногу целитель умудрялся выглядеть элегантно и представительно, не чета самому Эдселю со следами травы и земли на сапогах и брюках и в испятнанной дождем рубашке. Возражения, что он в своем доме и волен ходить, где вздумается, пришлись на язык уже за дверью, но высказывать их было некому.

Алард добрел до холла, мазнул пальцами по плафону светильника на колонне, и зачарованая вещь отозвалась теплым желтым светом, затем подошел к лестнице и уперся лбом в сложенные на перилах руки.

Позади раздались шаги. Тетушку тоже выставили. Оказавшись в холле, она тут же пристала с вопросами.

— Как же такое приключилось?

— Она сказала, что поскользнулась и упала на разбитое стекло, — ответил Эдсель и только потом выпрямился и повернулся.

— Алард, — Лексия притопывала ногой в домашней туфле с помпоном и смотрела пристально и с подозрением, — а что ты делал в комнате мисс Дашери ночью?

— Возвращался, услышал, как разбилось окно, увидел, где, пошел посмотреть, все ли в порядке. Что за вопросы? В конце концов, это не твое дело, где и с кем я провожу ночи, тетушка Лекс. Или, может, ты вдруг стала считать, что я способен сотворить с женщиной нечто подобное тому, что случилось с…

— Ларди, — выдохнула мадам Дастин, коснулась руки и как-то вся осела, — прости, я… прости, глупую старуху. Столько времени все это говорят о тебе…

— Понимаю, дурное всегда приходит на ум в первую очередь.

— Ларди…

Эдсель не стал слушать дальше, поднялся к себе в кабинет, схватил полынный пучок и швырнул в полыхнувший огнем камин. Затем провёл ладонью по каминной полке, стряхивая травяную труху на пол. Часть прилипла к коже. Алард поднес руку к лицу, вдохнул ускользающий запах, сжал пальцы, вышел, грохнув дверью, направился в спальню и, не раздеваясь, упал на постель.

Смотрел в потолок, наблюдая, как в комнате постепенно становится светлее и то, что в сумерках казалось серым, обретает цвет. В его ладони прятался запах. Его губы помнили ощущение бархатистой кожи, а тело — дрожь желания. Но были водовороты в глазах, глухое отчаяние, что страшнее страха и слова без звука. И Алард не знал, что со всем этим делать.

— Кто ты? Откуда ты? Что с тобой произошло? Зачем тебе столько полыни и почему ты боишься своих отражений? Элира…

Убийца… Чудовище… Два удара за ребрами. Тишина. Тишина. Тишина.

Утро.

Элира

Я лежала в постели. Рядом мельтешила Лексия, похожая в своем халате с широкими рукавами на лезущего на свет мотылька. Светом в данном случае был Орвиг. В прямом смысле. Горчичные глаза мужчины отливали тяжелым золотым блеском. С руки, которую он удерживал у меня над грудью, лилось свечение, тоже золотое, но более мягкого оттенка, как ночник. В комнате зажгли все светильники, но самый яркий был — целитель.