Да, так и есть.

Прибытие в деревню все расставило по местам. Вздох облегчения, когда мисс Дашери оказалась на земле ясно дал понять, что фантазии не более чем фантазии. Румянец? Сбившееся дыхание? Она не хотела ехать с ним верхом, ей была неприятна его близость. Вот и все.

Вишни во дворе травника хоть и не совсем вызрели, но были сочные, и вот так, прямо с куста, оказались вкуснее, чем дома из вазы. Лошадь лезла под руку, клянча подачку, хотя вполне могла добраться до лакомства сама. Неудобные мысли возились в голове, и вновь накатывало раздражение.

Выгулять девицу под присмотром, чтобы ничего не случилось, отвезти обратно в дом и пусть занимается тем, для чего ее наняли. И все-таки, зачем ей столько полыни?

Лимонад, пляж… Он честно пытался предупредить о волнах, но когда прямо перед тобой девушка стаскивает чулки, любые слова поперек встанут.

Итог — мокрое насквозь платье. Ух лучше бы голая… Не думать… О, небо! Ее плечи под ладонями… Магия отозвалась легче, чем было вдохнуть.

Не удержался и потянул из-под камзола прижатую воротником прядь. Элира перестала дышать. Всего на миг, но… Так может фантазия все-таки не фантазия?

— Вам все еще холодно? — спросил Алард. — Вы дрожите.

— Вам показалось, — ответила она и сбросила камзол.

Идиот.

— Почему вы не сказали о волнах, вы ведь знали? — спросила девушка, когда возвращались к таверне, где он оставил лошадь.

— Я пытался, но вы не стали меня слушать.

— Можно было обойтись без долгих предисловий, — упрекнула она.

— Хорошо. Я запомню, — прозвучало как угроза и Эдсель попытался сгладить впечатление улыбкой, видимо, не удалось. — Надо думать, вы не захотите сесть верхом, — продолжил он под напряженным взглядом мисс Дашери.

— Верно, — с несказанным облегчением проговорила она.

Дважды идиот. Да и она не лучше, ноги стерла, но молчит, из-за лошади не видно, но кажется, в стремя вцепилась, чтоб совсем не отстать. Алард не выдержал:

— Вы нарочно испытываете мое терпение? Упрямитесь, ведете себя…

— Как?

Голос, как ветер в кронах. Высоко и почти не слышно. И Алард замолчал, взял ее руку в свою, распрямил пальцы, так похожие на плотно сомкнутый бутон, и слушал, как сбивается от его прикосновений ее дыхание.

Ближе…

Запах полыни, ветер, два удара…

Закрыла глаза… Как когда демонов Раман касался ее.

— Что хотел от вас Лансерт? О чем вы говорили с ним, когда были в Статчене с Лексией? — От ревности внутри все кипело, и бороться с ее ядом было невыносимо сложно, как и оторваться, выпустить из капкана руку Элиры.

Ее лицо так близко, что когда она говорит, губы почти касаются его собственных. Два глухих толчка. Тишина. Тишина. Тишина. Там, у него в груди, тишина и далекий рокот.

А потом ударил ветер, будто плетью, плеснул по лицу каштановыми прядями.

Со стороны деревни надвигалось, Алард чуял спиной, вздыбленными нервами. Зверь рвался с привязи и кровь в венах казалась жидким текучим пламенем. Эдсель схватил Элиру в охапку и швырнул в седло.

— В дом, сейчас же.

Подстегнутая шлепком кобылка умчалась вперед по дороге. Один всадник легче двоих, а ему самому во время бури ничего не грозит… Можно и напрямик, через рощу и пустырь, изобилующий остыми камнями и скрытыми в траве промоинами. Лошади там ногу сломать в два счета, а он как-нибудь проберется, не лошадь. Можно ведь не только ногами, буря рядом, а любопытных здесь нет…

Добрался, бросился к ее комнате проверять, едва успев нахлобучить другую маску. Серебристая, что была на нем раньше, осталась на пустыре вместе с камзолом. Толкнул дверь.

— Вы в порядке? — голос и гром слились, с подоконника текло, пол в комнате щедро усеивали осколки, а еще были насыпаны солью и выложены травами два круга-оберега.

— Уходите! — подскочившая девушка отчаянно уперлась руками в его грудь и толкнула обратно в коридор, а из комнаты, из-за закрывшейся перед ним двери тихим, дрожащим, обреченным голосом прямо под сердце, сбивая ритм:

— Твоя, я твоя…

Или показалось?

А маска душила. И тело вновь казалось тесным. Буря звала, в венах гудели молнии, и уже другой голос шептал ветром оттуда, снаружи, из мятущегося мрака:

— Твоя, я твоя, а ты — мой.

Эдсель бросил взгляд на дверь, быстро прошел по коридору, пересек холл в отблесках близких молний, швырнул личину на стол для писем и нырнул в грозовую пелену, подставляя лицо, плечи, спину, запутавшееся сердце под плети воды. Почти бегом добрался до обрыва и бросился вниз, становясь наконец тем, кем был, полностью отдаваясь во власть стихии.