А потому, что его внезапно насквозь пронзила мысль о том, насколько Алена дорога ему. И без нее ничто другое не важно.

Даже долг перед Империей. Хотя вот это уже совсем никуда не годилось.

Казимир четко знал, что найдет Алену. По-другому просто не будет. Но одновременно он боялся этого. Боялся, что обнаружит девушку изувеченной, при смерти, что не сможет держать себя в руках, поставив под угрозу и чрезвычайно важное государственное задание, и боевую честь коллег по подразделению. Они совсем недавно смыли с себя позор жестокого поражения на Дальнем Приюте, и новый провал оказался бы для них слишком жестоким испытанием.

Навстречу все чаще попадались люди в зеленых халатах медиков, но Лося это особо не смущало. Тем более что по коридору сновали и люди в синих робах, видимо, ремонтники, так что пока разоблачение ему не грозило. На санитарном посту Казимир позаимствовал из держателя, предназначенного для врачей, планшет с бесперьевой ручкой, чтобы было удобнее тыкать в клавиатуру. Демонстративно и деловито забил в планшет какие-то данные, распечатка с которыми была вывешена на прикрытых дверях одной из палат. Побрел к следующей палате, возле которой на вешалке висел зеленый халат.

Окинув халат опытным взглядом, Казимир сразу определил, что размер ему плюс-минус подойдет. Озабоченно надевая спецодежду, словно только что сам ее тут оставил, он как бы мимоходом заглянул в палату — в последнюю секунду удержался, чтобы не постучать, разумно рассудив, что местные мясники-доктора едва ли стучат в палаты к своим жертвам.

Убедился, что внутри нет никого, кроме двух женщин, неподвижно лежащих на кроватях и до горла укрытых больничными одеялами. Возле каждой кровати стояло множество медицинской аппаратуры с помаргивающими светодиодными огоньками, от нее шли длинные прозрачные трубки, которые ныряли под одеяло. Отлично; врача нет, значит, халат висит тут давно, и тревогу из-за его пропажи поднимать не станут — во всяком случае, сразу.

Уже совсем похожий на сурового доктора, Лось зашагал дальше по коридору.

Сердце отчаянно рвалось из груди и требовало заглядывать в каждую дверь по пути. За одной из этих дверей, скорее всего, была Алена Амельская. Но Витковский понимал, что если будет делать так, то это будет подозрительно. На всякий случай он внимательно изучал вывешенные на дверях графики температуры, изо всех сил надеясь наткнуться на знакомую фамилию.

И он на нее в итоге наткнулся. Только фамилия эта была не Амельская.

На всякий случай заглянув в палату, он тут же связался с Пестрецовым.

— Братишка-один, она здесь, — сообщил он. — В медицинском блоке. Кюнхакль-младшая. Видел собственными глазами.

— Принял, братишка-два, — отозвался Песец. — Ни слова Грейс: сразу пойдет вразнос.

— Принял.

Грейс Кюнхакль тем временем проникла в соседний медицинский блок. Ее мечта была такой же, как у Лося: найти родного человека, без которого Грейс страдала безмерно.

Правда, ей далеко уйти не удалось. В коридоре сразу возникла паника, двое в халатах проскользнули в двери ближайшей палаты. Через полминуты двери распахнулись от удара медицинской каталкой, и в коридор чуть ли не бегом выкатили неподвижное женское тело.

Каталку катили двое докторов. Третий, явно главный в группе, широко шагал сбоку от них, и по его лицу было видно, что произошло нечто экстраординарное. Рядом с ним униженно семенила медсестра с санитарного поста в коридоре, на которую врач старательно не обращал внимания.

Наткнувшись на посторонившуюся фрау Кюнхакль, доктор пристально посмотрел на нее.

— Вы медсестра? — быстро произнес он.

— Да! — поспешно сказала Грейс, которая отлично знала, что мямлить в таких случаях нельзя. Лучше сразу взять на себя то, в чем совсем не разбираешься, чем начинать мямлить — такое всегда вызывает подозрения. А то, в чем ты не разбираешься, либо вообще не требует каких-то специальных знаний, либо в процессе ты начнешь в этом понемногу разбираться. Так бывает чаще всего. В крайнем случае, униженно признаться в своей некомпетентности никогда не поздно, но до такого доходит очень редко.

— Прекрасно! — заявил доктор, бросаясь вслед за уезжающей каталкой. — Будете ассистировать!

— Доктор Маллинз! — протестующе воскликнула медсестра с санитарного поста.

— Линда, вы уволены! — отозвался доктор, догоняя каталку. — Это, между прочим, ваша прямая обязанность — следить за состоянием пациенток. Была!

Мгновенно сообразив, что это прекрасная возможность попасть в операционную за пострадавшей, Грейс тут же припустила следом за Маллинзом.

Полчаса спустя агент Бундесбезопасности Кюнхакль связалась с Песцом.

— Братишка-один, — с трудом проговорила Грейс, — это она. Алена Амельская. Ее держат здесь, чтобы добывать из нее женские яйцеклетки. И жизнь тут, похоже, не сахар. Она только что пыталась покончить с собой — порезала вены. А я ассистировала врачу, который доставал ее с того света.

— Ты хоть немножечко разбираешься в медицине? — подозрительно осведомился Родим.

— Нет, конечно, — честно призналась Грейс, после чего бодро доложила: — Госпожа Амельская благополучно спасена и под присмотром отправлена отдыхать в палату.