Проблемой был последующий прием пищи. Родим, конечно, понимал, что вряд ли получится заработать белковое отравление и поражение почек с первого же обеда.

Беда была в том, что он не знал, сколько времени им придется провести в образе клонов, так что жутких протеиновых обедов за это время может оказаться слишком много для здоровья.

Грейс Кюнхакль спешила по коридору санчасти в реанимацию — проведать проснувшуюся наконец после применения седативов Алену. Находиться здесь посторонней медсестре было ни к чему, но следовало лично убедиться, что все в порядке, и принести Лосю благую весть.

Она осторожно просунула голову в дверь палаты. Эта комната, в отличие от прошлой, была одноместной. Утыканная датчиками и проводами, Амельская лежала на кровати и безразлично смотрела в потолок. Запястья у нее были туго перетянуты медицинской пеной.

— В чем дело? — спросила медсестра, которая сидела в палате за столом и листала какой-то журнал.

— Доктор Маллинз попросил проконтролировать самочувствие пациентки, — бодро выдала Грейс версию, заготовленную на случай палева.

— Все данные о ее состоянии поступают к нему на электронный планшет, — пожала плечами медсестра.

— Верно, — с готовностью согласилась агент Бундесбезопасности. — Но вы же понимаете, что данные о состоянии и личный осмотр — это не вполне одно и то же?

— Почему же тогда он сам не зайдет для осмотра? — удивилась медсестра

— Он сейчас страшно занят, — вдохновенно сымпровизировала фрау Кюнхакль, — и непременно подойдет попозже. Сейчас ему важно знать общее настроение и состояние пациентки для дальнейшей терапии.

— Тогда он мог просто позвонить мне…

— Она завтракала? — строго поинтересовалась Грейс, стремясь подальше увести собеседницу от скользкой темы.

— Нет, — вздохнула медсестра. — Вот так и лежит с тех пор, как проснулась. Мы ввели укрепляющее и пока оставили ее в покое. Но у нее определенно глубокая депрессия.

— Доктор Маллинз и не таких поднимал на ноги, — убежденно сказала Кюнхакль, приблизившись к кровати пациентки и остановившись в изножье.

Алена бросила на нее безразличный взгляд. Внезапно ее ресницы затрепетали, глаза широко раскрылись — она узнала немку.

Грейс не могла объяснить ей, что происходит. Не имела возможности даже приложить палец к губам — медсестра заметила бы это, и кроме того, в палате наверняка было установлено видеонаблюдение.

Однако Амельская, как и предполагалось, быстро овладела собой, сложив два и два — детство, проведенное на пограничной планете, крайне благотворно влияет на мыслительный процесс. Она равнодушно отвернулась к стене, и Грейс облегченно перевела дух.

В этот момент дверь внезапно широко распахнулась, и в палату стремительно вошел искомый доктор Маллинз собственной персоной в сопровождении двух ординаторов. Даже не поприветствовав присутствующих, он сразу прошел к кровати пациентки и бесцеремонно оттянул ей веко.

Фрау Кюнхакль почувствовала, как холодные мурашки начинают торжественное шествие по коже. Как говорил в подобных случаях Родим, никогда еще Штирлиц не был так близок к провалу — он любил дразнить так подругу, учитывая ее германское происхождение. В кончиках пальцев Грейс ощутила горячую пульсацию крови и немедленно постаралась слиться с ближайшей стеной — сердце мгновенно отреагировало на непосредственную и конкретную опасность разоблачения. Не слишком умная медсестра смотрела на доктора, раскрыв рот, но пока не издала ни звука, видимо, пытаясь сообразить, что это всё должно значить.

В любом случае до сигнала тревоги оставались считанные секунды.

Фрау Кюнхакль собиралась улизнуть при первой же возможности и даже успела стремительно прикинуть, как именно будет прорываться на свободу, но такой возможности ей не предоставили.

— А, это вы, любезная мисс! — Доктор наконец заметил Грейс, удовлетворившись поверхностным осмотром. Слиться со стеной у нее определенно не вышло. — Как ваши дела?

— Вообще-то она сказала, что вы поручили ей осмотреть пациентку! — возмущенно наябедничала медсестра, обретя наконец дар речи после первого потрясения.

— Это в каких еще целях?! — растерянно, но грозно удивился доктор.

Умение импровизировать, как известно, важно не только в профессии актера. Для диверсанта оно тоже немаловажно. По крайне мере, Горностаи при обучении получали уроки актерского мастерства от профессиональных преподавателей.

— Простите, доктор Маллинз, — с трудом проговорила Кюнхакль. Она даже вполне естественно покраснела, словно ей было нестерпимо стыдно. В западной разведке все же учат не только расовой и сексуальной инклюзивности. — Я… я просто хотела еще раз посмотреть на живую Алену Амельскую, раз уж она все равно здесь. Все-таки всемирно известная королева красоты, а я очень люблю девушек. Знаете, когда мы ее реанимировали, она больше была похожа на восковую куклу…