Шаг, еще шаг, еще шажочек. Главное – без резких движений. С учетом природной живучести ситха и оставшихся рабочих элементов костюма до необратимых последствий у Вейдера минут десять. Я должна успеть. Еще два шажочка, и не смотреть в сторону тела. Удары спонтанны, неосознанны и направлены на любой резко приближающийся к телу предмет. Значит, будем приближаться медленно.

Тихо опускаюсь на колени и осматриваю маску. Да, чисто механическая поломка: некая пластина отлетела со своего места и перекрыла подачу воздуха. Вытаскиваем, залепляем образовавшуюся дырку пластырем. Не слишком герметично, но в целом заработало. Грудь черного гиганта начала мерно подниматься и опускаться. Вдох-выдох, вдох-выдох. Через несколько минут вернулось сознание. Лорд Вейдер тяжело сел и принялся осматриваться по сторонам.

– Я так погляжу, друг мой, вы за грань Великой дезертировать собрались… - напомнил о себе император.

Пока он внимательно осматривал отломанную деталь, ученик принял коленопреклонённую позу.

– Я не сумел сдержать свою ярость, учитель.

Сидиус не ответил. Полыхающий огнем взгляд не обещал ничего хорошего. Искры статического электричества на пальцах – тем более. Младший ситх сжался в ожидании неминуемого наказания.

– Да не суицид это! – стараюсь говорить, как можно увереннее, не потому что лгу, потому что перечить ситху страшно. – Тепловой удар из-за не до конца восстановившегося потоотделения и барахлившего климат-контроля. Сперва сознание отключилось, а уж потом бесконтрольной волной Силы костюм повредило.

– А вы что скажете в свое оправдание, лорд Вейдер?

– Ничего, повелитель. Я ничего не помню.

В нем уже нет ярости. Страха тоже нет. Есть пустота, которая страшнее боли, страха и ярости. Дарт Сидиус с несколько показушной сварливостью поджал губы и принялся вытирать руки шерстяным платочком.

– Зачем вы с ним так? – тихо обращаюсь в никуда, глядя на удаляющегося в сторону дворцового техотдела Дарта Вейдера.

– Сила ситха в ярости. Ярость рождается болью. Боль делает ситха сильнее. Мой долг научить ученика генерировать Силу из боли и ярости и управлять этой силой.

– Он все потерял. Вы – единственный, кто у него остался, и вы…

– Мой долг научить получать силы из ненависти к самому себе. Мне действительно жаль, что так получилось, но это единственный способ заставить его развиваться.

На лице императора гримаса недовольства, но разговор он не прекратил. Видимо мои слова затронули его собственные сомнения. Значит, надо отвечать. Едва ли мое мнение хоть что-то изменит, но…

– Не боитесь, что в конце концов получится как в той байке про тускена и его банту: учил один тускен свою банту не есть. Та уж совсем было привыкла, да сдохла.

– Поясни.

– Что вы планируете делать, когда ярость даже к самому себе кончится?

– С чего бы ей кончаться?

– Вы же видите, что он уже сейчас пуст внутри. А в пустоте нет топлива для огня.

– А если без художественных образов?

– В Храме нас учили, что на темную сторону ведет гнев и ярость, рожденные привязанностью к тому, от чего отказаться не готов ты.

– Цитата мудрейшего учителя Йоды?

– Угу. Только дальше это я уж сама подумала: выходит, что в основе лежит любовь. Разумные ненавидят то, что угрожает тому, что они любят. Сила рождается в кипении светлых и темных чувств, стремлений и помыслов внутри нас. Разве нет? Единство и борьба противоположностей.

– А в борьбе с чем рождается сила джедая? – весьма благодушно поинтересовался ситх. Разговор его очевидно забавлял.

– В борьбе с собственным эмоциями.

– Хм, странные мысли рождаются в головах падаванов корпуса исцеления.

– Наверное, это потому, что до войны я любила читать все подряд. Наставники ругали меня, когда находили книжки не по возрасту…

Последняя фраза сказана уже спине удаляющегося императора. Кажется, я все же подкинула ему пищу для размышлений. Остается молить Великую о том, чтобы плоды этих размышлений как можно меньшему числу разумных вышли боком.

***

Лорд Вейдер капризничал. Зримым выражением ситхской хандры была третья завязанная узлом ложка.

– Они из императорского сервиза, небось, - сообщаю через стекло подпершему голову руками Вейдеру, с поистине ситхской ненавистью рассматривающему кашу в тарелке.

И чего каша ему плохого сделала? За последние месяцы процесс регенерации легких и пищевода позволил Вейдеру по нескольку часов находиться без маски в помещении с особым составом воздуха и начать употреблять нормальную пищу. Да, пока это что-то жидкое и без специй. Да и какая лорду разница, если вкусовые рецепторы пока не восстановились. Зато ежедневная тарелка овсянки обеспечивает желудок и кишечник нормальной работой.

– Ну что, мне вас как маленького уговаривать: ложечку за Дарта Сидиуса, ложечку за Империю?

Дарт Вейдер изображает на лице страдальческую улыбку и берется за ложку. На утренние капризы у него еще четверть часа. Потом надо собираться на аудиенцию к Палпатину. Сегодня император желает видеть нас в своем официальном кабинете. Это нечто новое. Но я уже привыкла находиться поблизости от самого опасного существа галактики и не думать об опасности.

Вот ведь и правда – доктор одного пациента. Зато какого! Под выверты настроения Дарта Вейдера и постепенно меняющееся физическое состояние его собственный костюм жизнеобеспечения приспособиться не успевает. Да и сам неугомонный ситх так и норовит в ходе «восстановительных» занятий новую травму получить. Так что я почти целые сутки нахожусь рядом. И без дела не остаюсь.