— Доводы здравого смысла, сила закона и немного денег позволят решить все мелкие юридические вопросы в наикратчайшие сроки. Смею вас заверить — это совсем не проблема.

— Но…

Растерявшаяся женщина все хуже контролирует себя, переводя очумелый взгляд с меня на сияющего сына. А вот обидевшийся на меня за не сумевшего решить этот «мелкий юридический вопрос» учителя Кеноби пыхтит за спиной словно ежик. Не замечаю.

Мало того, следую старинной норме ситхского этикета. Согласно которой о мертвом джедае либо плохо, либо никак:

— Эничка вам не рассказал? Неужели так обиделся на глупый вздор магистра Винду…

— Я не обиделся, я…

— Поверил его пустым словам. Довольно об этом. Оно не заслуживает нашего внимания.

Тут хозяйку отпускает. Что вылилось во вспышку бурной деятельности по нашему размещению за столом. При этом стол выдвинут ближе к центру комнаты, чтобы Оби-Вану удобнее разместиться на коляске. Мне принесена куча подушечек, ибо такому солидному человеку на каменной скамье сидеть непривычно. Возражения не принимаются. Мало того, все распоряжения госпожи Скайуокер исполняются весело и непринужденно.

— Маму зовут Шми, — тихо подсказывает мне Энакин.

Благодарно киваю, потому что в руках у меня простая глиняная кружка местного голубого молока, а на зубах рассыпчатое печенье. Простенько, но до ситха приятно. О чем при этом говорим? А джедай его знает. Просто говорим ни о чем, но с удовольствием. Потом украшенный голубыми молочными усами непоседа-Энакин тянет Оби-Вана за перегородку, чтобы показать ему нечто особенное.

Из-за распахнутой двери раздались лязганье металла, потом столь же металлическое бессмысленное бормотание сменяется возгласом.

— О! Мастер Энакин! Рад вашему возвращению!

— Привет, С-3РО! Я его сам собрал, правда! А мы возьмем его с собой?

Слушать этот детский треп оказалось приятно. Ловлю себя на том, что непроизвольно улыбаюсь. Но тревожный взгляд Шми Скайуокер возвращает в реальность.

— Вы действительно решили нас забрать отсюда?

— Да. Извините. Все получилось так внезапно, без предупреждения.

— Вы передо мной извиняетесь? — в глазах плещется недоверие.

— Нет. Просто, жест вежливости, — говорю правду, ибо печенью чую, с этой женщиной по-другому не выйдет. — Вы нужны Энакину, а значит и мне.

— Он так вам нужен?

— Он особенный. Вы даже не представляете, насколько. Но он еще совсем маленький мальчик, которому нужна мама, к которой он готов лететь через полгалактики.

— Вы странный человек, господин Палпатин. Мне кажется, вы говорите правду, но при этом что-то важное не договариваете…

— Чего же тут странного? Все люди иногда говорят правду и почти всегда чего-то не договаривают.

Доверительная улыбка и капелька Силы для убедительности должного эффекта не приносят. Не потому что не действуют. Потому что нам помешают. Во входную дверь не стучат, но не надо быть форсюзером, чтобы понять: на улице происходит нечто особенное. Энакин в сопровождении нелепого дроида без корпуса бежит к двери, но, открыв ее, пятится. Нет, не испуганно. Обалдело. Поэтому шагаю вперед, но меч не активирую.

И правильно. Зрелище достойно не меча ситха, а кисти мастера. Шедевр под названием «К нам едет ревизор или не ждали». По центру композиции расположена туша истинного правителя Татуина — Джаббы-хатта. Из-под его хвоста выглядывает увешанный местными орденами в три ряда местный же губернатор. Наверное. В толпе Джаббиных прихвостней я его могу с кем-нибудь и перепутать. А над всем этим великолепием порхает некий облезлый тойдорианец — обладатель не по размеру громкого визга.

— Вот, граждане дорогие! Поглядите! Средь бела дня жулики имущества лишают!

Тут вообще никто новости по головизору не смотрит? Узнали, наконец. Причем первым оказался не губернатор, а хатт. Который решил возникший имущественный спор без лишнего бюрократизма: махнул могучим хвостом так, что сбил надоедливого просителя башкой об землю.

— В виду отсутствия у покойного Уотто наследников, его имущество переходит в собственность государства, — деловито забубнил предполагаемый губернатор, живенько оформляющий передачу оной собственности под управление Республики.

— И эта… Джедая забери, — вздыхает на прощание хатт.

Я с легким удивлением оборачиваюсь к любопытно выглядывающему из-за двери Кеноби. Когда это он успел стать здесь знаменитостью?

— Это не я. Это, наверное, мастер. Они решили, что и рыцарь Джинн здесь.

Оби-Ван Кеноби очень старается скрыть довольную улыбку. Но не радоваться не вполне заслуженной славе получается плохо.

Возвращаюсь в дом и начинаю разбирать переданные мне бумаги на право собственности. Освобождение Шми Скайуокер следует оформить немедленно. Чтоб никакой двусмысленности в отношениях. Энакин крутится рядом, но спрашивает как обычно о неожиданном.