— Ситх недавно потерял ученика, и теперь он хочет заполучить себе Энакина! А заодно и отомстить убежавшему от него Молу! Мы не должны этого допустить!

— Допустим. Но…

— Какое может быть «но», канцлер?! Вы даже не представляете, как ситхи над своими учениками издеваются! А Эни совсем маленький. И Мол с ситхом не справится, потому что с ним даже магистр Винду ничего поделать не смог!

Что-то сегодня наш падаван подозрительно на Дарта Мола похож. В смысле эмоций и беспорядочного стремления бежать спасать Скайуокера. Хотя я вынужден признать, что логики в его эмоциях куда больше, чем у молодого лорда. Ладно, посмотрим, что дальше скажет.

— Прости, Оби-Ван, но я не об этом. Просто, разве, чтобы спасти Энакина и Мола, мне не надо лететь на Татуин?

— Надо. Только с вами должен быть форсюзер, а наши сейчас никого не пошлют. А так ничего не получится, даже если весь корпус юстиции с собой возьмете.

— Так что же делать?

— Я полечу с вами!

— Мальчик, ты уверен, что справишься с тем, с кем не справился магистр Винду?

— Нет. — нисколько не смущается молодой нахал. — Но я его почувствую. И еще он едва ли станет воспринимать меня всерьез. И тогда у нас появится шанс.

— А, полетели! — весело подмигиваю парню, изобразив недолгие сомнения.

— Спасибо, канцлер!

— Тебе не надо предупредить своих?

— Там всем сейчас не до меня.

— Тем не менее, Амедда, друг мой, вызовите мой шатл и сообщите в Храм, что я отбыл в сопровождении падавана Кеноби.

Хатт! Кто бы мог подумать, что двадцатилетний парень будет так откровенно пузыриться и пениться от гордости. Впрочем, это же его первая самостоятельная миссия. И сразу так круто: защита верховного канцлера, поиски Избранного, возможно, и поединок с ситхом. Старательно прячу улыбку и уже на борту яхты принимаюсь обсуждать с партнером план боевых действий.

— Итак, дружочек, ты полагаешь, что Мейс Винду рассуждал так же, как и ты, и поэтому устроил засаду на ситха в комнате твоего учителя?

Оби-Ван задумывается неожиданно надолго. Потом собирается с духом и говорит.

— Нет, канцлер. Боюсь, что все могло быть несколько иначе. Мне кажется, магистр Винду проник в комнату учителя, чтобы завладеть вольной Энакина и самому воспользоваться полученной информацией. Он так и не смирился с тем, что… — Кеноби запнулся.

— Что сильный одаренный с неопределенным будущим, который может стать на путь Тьмы, беспрепятственно живет на свете?

— Да… А еще он требовал от Совета инициировать арест Мола, ибо Темная сторона коварна, и бывших ситхов не бывает.

— Что же Совет?

— Не захотел связываться с вами, канцлер.

— Правильно.

— Что правильно?

— Все, что считал магистр Винду. Если он был убежден в реальности сказок о ситхах, то действовать надо именно так.

— Но, канцлер!

— Тебе это кажется несправедливым, нечестным, недостойным Светлой стороны Силы?

— Гранд-магистр Йода учит нас не впускать в свое сердце тех, привязанность к кому долг нам исполнить помешать может. А мастер Квай-Гон говорит, чтобы правильно исполнить свой долг, надо прислушаться к зову сердца.

— В политике это называется бременем власти. Решения, которые приносят принявшему их боль.

— Обязательно?

— Боль? Да. Именно она заставляет принять оптимальное решение: когда проблема преодолевается с минимальными потерями. Вот сейчас, если бы тебе не было больно и страшно, ты легко согласился бы на устранение маленького Энакина и подозрительного Мола. Но страх и боль есть, и ты сомневаешься, действительно ли один-единственный религиозный фанатик так опасен для общества, что из-за него надо отнимать жизнь разумных.

— Вы считаете ситха неопасным?

— Не знаю. Но мне показалось, что большая часть Совета считает его чем-то вроде легенды. В конце концов чем существующему миропорядку может повредить один изгой, пусть и очень сильный, который сам от всех прячется?

— Вы считаете действие магистра Винду неадекватно жестокими?

— Ну, мы точно не знаем о его намерениях, но если мы правы, то и Совет не поддержал его. Иначе он не действовал бы в одиночку.

Кеноби примолк. Задумался. Думай, «дружочек», думай. Тебе, может, и не сильно поможет. Но авторитет зеленой полутабуретки я подпортить не премину. А вот тебе еще фактик для размышления.

— Когда ты говорил о нотариально заверенной вольной для Энакина, имелся в виду этот документ?

С максимально невинным видом кладу перед Кеноби прихваченный из Храма инфочип. Зачем я это делаю? Из чисто хулиганских соображений, прежде всего. Глумиться над правильной наивностью вообще-то уже взрослого парня до ситха приятно. Практический довод тоже имеется. В случае, если придется доказывать право Энакина Скайуокера лететь куда угодно и с кем угодно, проще предъявить документы, чем поножовщину устраивать. Мы же не ранкоры лютые, прости Великая.