– Я катаюсь уже довольно долго, и моя лошадь устала.

Двух седоков она не выдержит. Так что на лошади поедете вы, а я пойду рядом.

Антония хотела было запротестовать, но, взглянув на Ричарда, поняла, что противоречить ему не стоит.

– Идите сюда, я помогу вам сесть в седло.

– Боюсь… идти я не в состоянии. Мне больно!

Ричард едва удержался, чтобы не выругаться. Делать, однако, было нечего – он подошел к Антонии и предложил ей руку.

– Вот, обопритесь о мое плечо. Так вам будет легче передвигаться.

Антония забросила свою довольно-таки мясистую руку ему за шею. При этом платье у нее на груди распахнулось: возможно, это было совпадение, но Ричард в совпадения такого рода не верил.

Груди у нее были роскошные. Кое-кто из мужчин, без сомнения, воспользовался бы представившимся удобным случаем, чтобы их ущипнуть или потискать.

Ричарду приходилось в своей жизни видеть женские груди – причем куда более красивые. Хотя бы грудь его жены, к примеру. По этой причине грудь Антонии не произвела на него особого впечатления.

– Итак? – Дыхание Антонии обожгло ему ухо.

Обняв девушку за талию, Ричард помог ей дойти до лошади.

– Нога у меня сильно распухла, и я не смогу поставить ее в стремя, – сообщила ему Антония.

Ричард почувствовал, что попал в ловушку. В последний раз он испытывал сходное чувство, когда король объявил ему, что намерен его женить. Тогда, впрочем, все обернулось к лучшему, чего в случае с Антон ней не предвиделось.

– Я вас подсажу, – сказал он, отводя глаза в сторону. – Положите руки мне на плечи и держитесь. Главное, чтобы лошадь стояла смирно.

Когда Ричард приподнял Антонию над землей, она взвизгнула. Лошадь, услышав визг, вздрогнула, заволновалась и стала переступать на месте ногами. Тем не менее Ричарду удалось водрузить девушку на седло. При этом ее груди коснулись его подбородка.

Ричард перевел дух и взялся за поводья, чтобы вести лошадь за собой.

– Сначала идите по дороге прямо, а потом, у развилки, сверните налево, – скомандовала Антония.

Ричард кивнул, и они двинулись в путь.

– Право, мне совестно, что я причинила вам такое беспокойство, – промурлыкала Антония.

– Бывает, – хмыкнул Ричард. – Люди, как и лошади, иногда спотыкаются, причем даже на ровном месте.

– Но мой учитель танцев утверждает, что я танцую лучше всех в Оустоне и движения у меня легки и изящны.

Поскольку Антония видела только спину Ричарда, он позволил себе скептическую ухмылку.

– А вы танцуете, сэр Ричард?

– Иногда.

– Вы, должно быть, знаете, какие танцы сейчас в моде при дворе?

Элисса была права: ему не стоило так много говорить о придворной жизни. Теперь женщины считают его знатоком придворных обычаев и нравов и станут донимать его разными глупыми вопросами.

– Мне не так уж часто приходилось бывать при дворе, – .сказал он.

– Вы скромничаете! Молва утверждает, что вы там дневали и ночевали!

– Эта, что ли, развилка? – спросил Ричард, радуясь представившейся возможности сменить тему.

– Да. Теперь сворачивайте налево. Налево! – крикнула Антония, поскольку Ричард повернул направо.

– Вы уверены, что надо сворачивать именно в эту сторону? – недоверчиво спросил Ричард.

– Полагаю, мне лучше знать, где находится отчий дом, – пропела Антония и с хитрым видом посмотрела на Ричарда. – Интересно, почему вы хотели свернуть направо? Уж не замыслили ли вы что-нибудь дурное?

Ричард не выдержал:

– Моя дорогая юная леди! Хочу заверить вас, что мои помыслы чисты, как родниковая вода, но вот ваши внушают мне большие сомнения.

– Милорд! – с возмущением вскричала Антония.

– Женщины часто меня домогались, и я изучил все их уловки. Так что вы, леди, можете хоть догола раздеться – я к вам и пальцем не прикоснусь. Кроме того, я знаю наверняка, что никакого растяжения у вас нет и вы все это выдумали.

– Я… я… вы… вы… – Антония покраснела как рак, и Ричард понял, что еще немного, и она зальется слезами.

Отвернувшись от Ричарда, девушка стала слезать с лошади.

– Я правда потянула связки! – воскликнула она. – А вы невесть что обо мне подумали, нахал!

Коснувшись земли ногами, она часто-часто заморгала, словно от боли.

Блайт хмыкнул. Девчонка довольно убедительно разыграла оскорбленную невинность. К несчастью для нее, она забыла, какая именно лодыжка у нее якобы болит, и теперь хромала на другую ногу.

Ричард не сомневался, что, оставь он Антонию здесь, у развилки, она станет рассказывать всем и каждому, какой он невоспитанный чурбан и жестокосердный человек. Хотя ему лично было на это наплевать, он знал, что разговоры на эту тему вызовут неудовольствие Элиссы и опечалят ее.