— Ладно, — вздохнул я. — Тогда сейчас накину пиджак, плащ и пойдем.

В коридоре, Баркли убедившись, что никого нет, достал из кармана небольшие наушники. Распахнул полы пальто, я заметил мелькнувший на поясном ремне небольшой коричневый прямоугольник рации, от которого к рукаву шла тонкая нить провода. Пристегнул штекер наушников к гнезду рации.

— Клиффорд, это Вайт, мы выходим, — сухо заявил он, приложив рукав к губам. Присмотревшись, я увидел, крохотную пуговку микрофона у рукава.

Баркли выслушал ответ, еле заметно кивнул.

— Окей.

— Гарри, а вы не боитесь, что нас со всем этим оборудованием примут? — иронично поинтересовался я. — За него в тюрьму не законопатят лет этак на десять?

— Нет, — коротко ответил Баркли. — Эти рации работают на общедоступном гражданском диапазоне и разрешены к использованию. Даже лицензии и документы не нужны, в семидесятых годах всё отменили. Легальная игрушка для грибников, охотников, любителей долгих походов и пикников на природе. Они чуть подработаны, для лучшей связи, но пределах разумного. Что же касается, микрофона, это талантливая кустарщина. Не переживайте, Михаил, я же сказал, всё продумано, вопросы не возникнут, мы знаем, как их улаживать.

— Понял, — улыбнулся я. — Тогда больше не вмешиваюсь. Ведите, Сусанин.

В один из лифтов отеля мы забились всей компанией. Телохранители с Баркли во главе, загородили меня со всех сторон. Гарри нажал кнопку «2».

— Зачем? — поинтересовался я.

— Со второго спустимся по лестнице, — сообщил Баркли. — Так надо.

Первым из лифта шагнул Орловски, бдительно посматривая по сторонам, затем Тэд и Дик. Потом вышел Баркли, и последним я. Меня страховали классическим «ромбом». Впереди двигался Орловски, по бокам — Дик и Тэд, Баркли прикрывал тыл. Когда двигавшийся нам навстречу пожилой джентльмен, скользнувший неприязненным взглядом по процессии, занявшей добрую половину лестницы, скрылся за дверью, ведущей в коридор, Гарри скомандовал:

— Остановились.

Приблизил рукав к губам и тихо скомандовал:

— Мы выходим, работайте.

Выслушал короткий ответ, снял и положил микрофон в карман, глянул на часы, подождал несколько секунд, потом показал взглядом на лестницу:

— Пошли.

Когда мы спустились и вышли в холл, вынырнув из-за поворота, я сразу заметил Оливеру. Он сидел в кресле за столиком, напротив хмурого мужика лет тридцати. Правой латиноамериканец держал плащ, так что он полностью закрывал руку. Ещё один полный мэн со шрамом на щеке, сидевший за стойкой ресепшена обильно потел, вытирая блестящий от пота лоб. В карих глазах толстяка метался страх. Невозмутимый сухопарый мужчина в шляпе с широкими полями, дружески приобнял пухлого за плечи, правой он придерживал полу куртки толстяка. Ещё один невысокого роста, расположился на стуле ресепшена сзади пухляша, поставив портфель на колени. Администратор, находился на другом конце стойки, разговаривая с эффектной брюнеткой в деловом костюме.

Остальные постояльцы и гости отеля ничего не заметили. Пожилая старушка с седыми завитыми кудряшками сидела на мягком диване у окна, увлеченно рассматривая глянцевый журнал. Толстая негритянка с унизанными золотыми кольцами пальцами, сардельками, переваливаясь как утка с боку на бок, шла в ресторан. Бодрый пятидесятилетний мужик в кашемировом пальто спешил на площадку к лифтам.

Когда я открыл дверь центрального входа, повинуясь возникшему желанию, внезапно обернулся.

Заметил кивок Гарри. Взгляд выхватил, мягко вставшего Оливеру, продолжавшего держать на руке плащ, и сделавшего неуловимое движение левой. Хмурый тип хэкнул, закатил глаза и бесформенной кучей растекся по креслу.

Сухопарый мужчина дружеским жестом поправил полу куртки толстяка. Я заметил мелькнувшие на мгновения встопорщившиеся клочьями обрывки ткани, разрезанную полосу свитера, сверкнувшее и сразу убравшееся в рукав узкое лезвие.

Сухопарый невозмутимо последовал за нами. Невысокий что-то тихо сказал, глядя в истекающий потом затылок пухлого. Толстяк напрягся и замер неподвижным изваянием, боясь шелохнуться. Невысокий скользнул взглядом по выходу, приветливо улыбнулся мне, и начал медленно вставать.

К выходу сразу подъехали «континенталь» и «мерседес». Мы с Баркли, Орловски и Оливерой уселись в первую машину, Тэд, Дик, сухопарый — во вторую.

«Кониненталь» медленно покатился к выходу стоянки, «мерседес» подъехал к черному «каддилаку». Клацнул замок, приглашающе открылась толстая дверца. Крепкий мужик лет тридцати в спортивной куртке, на первый взгляд, дружески общавшийся водителем, через открытое стекло, весело помахав побледневшему собеседнику, и запрыгнул на заднее сиденье. Дверца захлопнулась, «мерседес» двинулся за нами, «каддилак» остался на месте.

— Чего водителя так оставили, даже не вырубили? — поинтересовался я. — У него же может от злости крыша поехать, что рыбка с крючка сорвалась. Пальнуть вслед может или поехать за нами.

— Не может, — хмыкнул Гарри. — Дитрих подошел, попросил закурить и сразу его обезоружил. А ребята всех остальных в холле. Но даже если допустить, что у него что-то осталось. Машины бронированные, выстрел из пистолета выдержат. Ещё один наш человек, сделал вид, что уронил бумажник, нагнулся и задние колеса проткнул так, чтобы не попадать в поле зрения камер. «Кадди» надежно обездвижен. А вырубать водителя перед камерой не нужно. Зачем нам лишние проблемы? Дитрих грамотно сработал: пистолет корпусом спрятал, всё сделал, чтобы не привлечь внимания охраны. Я же говорю, всё продумано. Слушайте, что говорю, выполняйте команды, тогда улетите в Союз живым и невредимым.