— Что случилось-то? — улыбнулся я, предчувствуя что-то забавное

— Да, — протянул дядя Саша, отмахиваясь.

— Он к Владыковне свататься полез, — покосившись на Ерастова, выдал Абаимов, и тут же зашёл за ёлку, чтобы его не было видно.

— К Кристине Воисветовне? — удивился я, вспоминая секретаршу Меньшова.

— Ага, — выглянул из-за ёлки Абаимов и ему в лицо прилетел большой снежок.

Бессменный помощник Ерастова ойкнул и скрылся с глаз, а дядя Саша, поймав мой взгляд, возмутился:

— Что?

— Ничего, — помотал я головой, — видная женщина.

— Вот и я так рассудил, — Ерастов распрямил пальцем вновь отпущенные усы. — А этот раздолбай всё испортил.

— Так сам же и просил купить подсолнухи, — донеслось из-за веток ели возмущённое сопение Абаимова. — Я за ними аж в Приморск слетал. Целый день убил.

Ничего не понял. Знал только то, что Приморск находится довольно далеко от Владивостока. Потому вопросительно посмотрел на дядю Сашу, но он и так продолжил рассказывать о произошедшем.

— А кто убедил меня, что это её любимые цветы? — с раздражением в голосе бросил он. — Я что ли сам себе надумал?

— Ну, я, — донеслось из-за веток, и Абаимов, разведя руками, выглянул, чтобы я его увидел. — Но я не виноват. Услышал в столовке офицерской, там бывший ухажёр Владыковны рассказывал о её любимых цветах.

Абаимов не выглядел виноватым. Весь его вид говорил, что он, словно жалуется мне на начальника. Он закончил говорить. Увернулся от снежка и вновь спрятался за ёлкой.

— До конца слушать надо было, — пробурчал Ерастов. — Любимые-то любимые, но у неё на них аллергия.

Я уже начал догадываться, что сейчас прозвучит, и дядя Саша подтвердил:

— Мы даже за столик в ресторане усесться не успели, — он взял в руки зелёный шар и повесил на нижнюю ветку, — я ей подсолнухи под нос сунул, и её тут же стало раздувать как шарик.

Представил себе эту картину, а Ерастов продолжал:

— Она пятится, а я за цветами не вижу ничего, и тычу ими ей, говорю, бери, ты что, а она руками машет.

Он вздохнул, скатал силой огромный снежок — запчасть от снеговика — и запулил его за ёлку по навесной траектории. Оттуда донёсся удар и вскрик Абаимова.

— А потом она упала, и только тут я понял, что произошло. Полночи в больнице провёл, ждал, когда её отпустят, — дядя Саша закинул второй снежок размером с круг сыра и печально посмотрел на меня. — Аллергию же долго лечат да? Она потому так долго не выходила ко мне?

— Не знаю, — протянул я, — у Лиры спросить надо.

Хотя, если так подумать, раз меня на ноги ставят за минуты, то Кристина Воисветовна, скорее всего, просто ждала, когда ухажёр уйдёт. Но говорить об этом я не стал, потому что лицо дяди Саши расцвело надеждой.

— Точно! — обрадованно воскликнул он и, уже тише, добавил: — как думаешь, может, порекомендовать ей Лиру, как специалиста?

Ответить я не успел. На крыльцо пансиона вышел Родион, и планы насчет манёвров на любовном фронте остались невысказанными.

— Санька, — прокричал Родион вполне себе добродушно, — там новости начинаются. Ты просил напомнить, да и стол уже накрыт.

Мы оставили игрушки на улице и, исходя паром от просушки силой, ввалились в столовую. За столом собрались все обитатели пансиона. С удивлением увидел, что и Евгений Михайлович тоже здесь. Видимо, вернулся из командировки.

Не успел я поздороваться с бойцами Жичкина и психотерапевтом, как все, словно по команде, отвернулись от телевизора и уставились на меня. А за их спинами спокойно, но деловито говорил с экрана ведущий новостей:

— Благодаря подвигу мичмана Службы Безопасности Флота, имя которого засекречено в целях личной безопасности, в Империи были выявлены не только злостные нарушения в сфере организации лотереи, но и группа заговорщиков, нацелившаяся совершить государственный переворот.

— Напомни, Ростислав, ты же до Гусь-Налимска мичманом был, да? — задал вопрос капитан Жичкин.

— Силы Императорского рода, при поддержке союзников, провели военную операцию, и все злоумышленники были задержаны и доставлены в столицу.

— Ты достойный сын своего отца, — Жичкин встал из-за стола и направился ко мне, протягивая руку. — Горжусь, что мы знакомы и вместе на Святогоре…

Он оборвал речь, и приобнял меня, когда наши ладони соприкоснулись. Его бойцы, все, кто помогал нам с Лирой в войне против Раксы, подходили ко мне по очереди и молча, с улыбками, повторяли его действия. Хлопали меня по плечам.