Конечно, у Тейлора была и темная сторона. Иногда он впадал в странные, жестокие, саморазрушительные припадки. Грей видел, как это происходило, и был благодарен, что ему не пришлось с этим сталкиваться. Из всех людей, которых Грей когда-либо встречал, только Уоррен обладал состраданием и терпением, в которых нуждался Тейлор.

Так что да, Тейлору было лучше с Уорреном, и Грей был рад за них обоих. Но когда возникла ситуация с Эйвери, он по глупости решил, что, возможно, это его шанс. И секс в те первые пару дней был потрясающим, без сомнения. Но за пределами спальни все в Эйвери сводило Грея с ума.

И не в лучшем смысле.

Теперь он знал, что Эйвери поступал в три разные университета и бросал их. Все три раза он проваливался не потому, что был недостаточно умен, а потому, что не хотел учиться. Его послужной список был таким же отрывочным. Какую бы работу он ни выполнял за эти годы, все они считались глупыми или недостойными его. Он считал, что слишком хорош для работы в сфере общественного питания, но у него не было опыта, чтобы работать где-либо еще. Его последней работой был магазин «Все по доллару», но он уволился, когда узнал, что менеджер магазина поддерживает NRA (национальная стрелковая ассоциация).

– Ну и что?
– Спросил Грей.
– Ты собираешься прятаться в своем доме до тех пор, пока все в мире не согласятся с тобой?

В ответ Эйвери закатил глаза.

– Я ни за что не добьюсь успеха с такими людьми во главе.

Грей не стал возражать, сказав, что это самоисполняющееся пророчество. Зачем беспокоиться? В принципе, он согласился кормить пацана и обеспечивать ему крышу над головой, пока тот не переедет в одну из квартир своего отца, но Грей не был уверен, что сможет продержаться так долго. Он колебался, не указать ли Эйвери на дверь, но какая-то часть его чувствовала себя обязанным довести дело до конца. Возможно, такое отношение Эйвери было всего лишь временным. Возможно, между ними все еще могло бы сложиться. Но появление в его доме в конце тяжелой смены только подчеркнуло, насколько дерьмовой была ситуация.

Эйвери развалился на диване, практически не отрываясь от своего мобильного телефона. У него был выходной после общественных работ, и он все еще был в боксерах и футболке, в которых лег спать накануне вечером. Вся посуда, которую он использовал в тот день, стояла на кофейном столике, и над ними жужжала пара жирных мух. В спальне Грей обнаружил, что белье Эйвери разбросано по всей поверхности. Ему пришлось отодвинуть его в сторону, чтобы добраться до шкафа. Единственное, что было хорошего, секс, исчезло. Привлекательный или нет, Грей не мог преодолеть своего отвращения к парню настолько, чтобы у него встал, не говоря уже о том, чтобы доставить удовольствие Эйвери. В эти дни Эйвери допоздна засиживался за игрой в приставку Грея, производя больше шума, чем нужно, не обращая внимания на работу Грея и его режим сна.

Грей переоделся в форму. Вернувшись в гостиную, обнаружил Эйвери на том же месте. Он так и не сдвинулся. Кроме игры в приставку и обязательных по решению суда общественных работ, Эйвери абсолютно ничем не занимался. Он проводил весь день на диване или в постели, в наушниках, не отрывая глаз от телефона.

Этот чертов телефон. Вот что действительно раздражало Грея.

Конечно, сам по себе телефон был всего лишь бессмысленной, удобной частью технологии. Именно то, что Эйвери пользовался им, сводило Грея с ума. Целыми днями, каждый день, он читал социальные сети. Его любимыми были Твиттер и Тамблер (сервис микроблогов, включающий в себя множество картинок, статей, видео и gif-изображений по разным тематикам), но он также просматривал Фейсбук, Инстаграм, Реддит и некоторые другие, о которых Грей даже не слышал. Он использовал Снапчат для общения со своими друзьями, но это, казалось, было наименьшим из зол социальных сетей. Не отрывая взгляда от экрана, он печатал большими пальцами с молниеносной скоростью. Каждый день разворачивалась какая-нибудь новая драма. И каждый божий день Грею приходилось слышать об этом.

Возможно, знаменитость сказала что-то, что, если вырвать из контекста, может быть воспринято как расистское. Возможно, у кого-то хватило наглости не согласиться с Эйвери по политическому вопросу, о котором Эйвери на самом деле ни черта не знал. Может быть, спортсмен, о котором Эйвери никогда не слышал, из команды, за которой он никогда не наблюдал, поел в ресторане, принадлежащем парню, которого считали гомофобом, или автор выпустил книгу, в которой говорится нечто, противоречащее устоявшемуся мнению, или музыкант не смог публично высказаться по поводу какой-то случайной проблемы. Независимо от того, что это было, Эйвери атаковал это с неистовством, которое он явно не использовал ни в какой части реальной жизни. Он часами изливал свой яд, читал лекции, печатал то, что, по мнению Грея, было написано заглавными буквами, и все время твердил о том, что все эти люди были неправы, и весь мир должен был знать об этом.

Если Грей еще раз услышит слова «эти люди», он сойдет с ума.

Но Эйвери не обращал внимания на гнев Грея. «Этих людей» нужно было заблокировать, отключить, сообщить о них, и Эйвери восторженно хихикал, когда кого-то выгоняли с платформы социальных сетей за любое проявленное пренебрежение.

– Если вы заставили их замолчать, это еще не значит, что вы победили, - отметил Грей.
– Если уж на то пошло, вы только помогли укрепить их позиции.

– Что ж, по крайней мере, мы помешали им распространять свою ненависть.

Да, верно. Неважно, что люди, с которыми он договорился, вели себя точно так же, разжигая ненависть. И неважно, что позиция Эйвери по актуальным вопросам менялась день ото дня, в зависимости от того, на какой стороне был преступник. Он никогда не смотрел на ситуацию в целом. Однажды какую-то знаменитость пришлось распять за шутку.

– Культура изнасилования токсична!
– возмущался Эйвери.
– Не имеет значения, шутил он или нет. Ему никогда больше не должно быть позволено работать в Голливуде!