Люди в этом мире создавали литературные шедевры вроде «Туманных Кустов», а я рисовала гибридных животных с замысловатыми предысториями, которые знала только я.

Но несмотря на все доводы «против»… я обожала эту стену. Обожала, как Кэтлин Келли любила свой книжный магазин.

Когда я рисовала, я не думала о том, как собрать деньги, чтобы удержать магазин на плаву, или о том, что отец снова живёт в Винтерхейвене.

Каждый персонаж на этой стене был яркой искрой радости, исходящей прямо из моей души.

Яркой, секретной искрой радости, о которой никто и никогда не должен был узнать.

Я была в полном творческом потоке, когда голос Дилана буквально взорвался по ту сторону стены.

— Мне нужно вернуться в команду!

Это было не то чтобы крик, но с учётом толщины стен — а точнее, их отсутствия, если не считать слоя краски — слышимость была идеальной. Раздался глухой удар, будто он прижался спиной к стене, прямо там, где я наносила последние блестящие штрихи на плавник Катокла.

Я не хотела подслушивать.

Ладно, я ОЧЕНЬ хотела подслушивать, но знала, что не должна.

Я уже вывела идеальный оттенок бледно-розового для её плавника и должна была закончить работу. Ничего не поделаешь.

Просто жертва обстоятельств и тонких стен.

— Может, тебе стоит найти мне новую команду, — его голос звучал напряжённо. Потом пауза. — Тогда найди кого-то, кто выкупит мой контракт.

Я продолжила закрашивать плавник, затем выдавила ещё немного тёмно-розовой краски, чтобы добавить чешуе глубины. Стена снова содрогнулась — не от удара кулаком, скорее всего. Я представила, как он запрокидывает голову и с раздражением бьётся затылком о стену.

— Просто скажи, что мне делать, Гарри.

Его голос был на грани — смесь злости и отчаяния, эмоций, которые мне были слишком хорошо знакомы.

Я замерла вместе с ним, но кроме завывания ветра за окном больше ничего не было слышно. В этой комнате у меня не было плотных штор, поэтому сквозь лёгкие занавески струился мягкий свет летнего вечера.

— Брет говорит, что мне нужно улучшить свой имидж, доказать, что я не какой-то ребёнконенавистник, и пойти на терапию, — теперь он явно говорил сквозь зубы.

Я затаила дыхание, надеясь услышать какое-то разрешение. Может, он даже повторит ответ Гарри, ну, знаете, для полного драматизма. Да ещё и с пояснением, кто этот Гарри. Но вместо этого раздалось громкое ругательство, затем грохот — возможно, он уронил телефон, — и тишина.

Вот бы мы с Диланом могли просто поменяться проблемами. Или хотя бы оказаться в одной из тех сцен из фильмов, где герои меняются телами.

Я ЗНАЛА, как можно улучшить его имидж. Пара правильно составленных постов, несколько трогательных видео, полное преображение его социальных сетей — и он снова станет любимцем публики. Это было бы не мгновенно — я видела тот ролик с испуганными детьми, — но вполне реально.

А мне как раз нужен был неподходящий объект для привязанности.

Я критически оглядела Катокла во всей её русалочьей красе, танцующую на подводном балу.

Порой играть в переодевания и делать вид, что ты кто-то другой, было даже забавно. Лия делала это всякий раз, когда выходила на сцену — её концертные костюмы, образ яркой экстравертки. Взрослые делают это на комик-конах, на костюмированных балах, на Хэллоуин.

Да мы и в повседневной жизни делаем то же самое, просто менее очевидно. Джулс намеренно сдерживает свою личность на работе. Чарли притворяется, что в чём-то не так хороша, только чтобы её жених-идиот не чувствовал себя ущербным.

Это нормальная человеческая природа — подстраиваться, менять маски.

Так что, может, мы с Диланом и не могли поменяться проблемами (или телами), но я точно знала, как можно помочь нам обоим.

Если только я смогу уговорить его согласиться.

Глава 13

Дилан

Кто-то стучал в мою дверь в ритме «Jingle Bells». В июне.

Я был абсолютно не удивлён, увидев на пороге Рози. На ней были джинсовые шорты и огромная футболка с концерта Лии Халифакс. Интересно, остались ли на ней те самые трусы с Ван Гогом или она уже носит что-то новое в художественном стиле?

Я был в тех же спортивных штанах и футболке, в которых спал. Какой смысл тренироваться, бегать или даже выходить из квартиры без хоккея?

— Привет, Дилан. — Она улыбнулась. Улыбка была… расчётливой. Не такой, как у женщин, которые пытались вручить мне ключи от отелей или свои номера телефонов.

Нет.

Это была улыбка, как у моего агента, когда он сообщил мне, что ради благотворительной фотосессии для детского госпиталя мне придётся надеть очки в чёрной оправе, шёлковые трусы-боксеры и полосатые подтяжки, пока миллион щенков будет меня облизывать.