Глубокая трещина подобралась к продовольственному складу челюскинцев в Чукотском море.

5 марта под вечер я, как обычно, отправился в Главное управление Северного морского пути. Накануне дежурный синоптик предупредил: «Вероятно, завтра на Чукотке прояснится». Войдя в операционный зал, я обратился к старшему радисту:

— Новости есть?

— Еще какие! Ляпидевский прилетел в лагерь Шмидта…

Над Чукоткой в тот день выглянуло долгожданное солнце. Стоял сорокаградусный мороз. Кренкель передал на материк новые координаты лагеря. Ляпидевский взлетел, двухмоторный «АНТ-4» лег на курс к ледовому поселку.

Самолет шел над необъятными торосистыми полями, сверкавшими мириадами искр. К исходу второго часа полета экипаж заметил на снежной белизне темные пятна и черточки. Трещины, разводья?.. Ляпидевский и штурман Петров присмотрелись.

— Да это же палатки! — воскликнул пилот.

— Точно, лагерь. А вот и аэродром… Видишь, Толя, — бабушкинская амфибия…

По льду сновали три фигурки, торопливо расстилая посадочный знак Т. Со стороны лагеря гуськом шли люди. Вот они столпились у трещины, преградившей путь к аэродрому.

— Не наши ли пассажиры пробираются? — сказал штурман. — Будем садиться?

— Площадка чертовски мала, но выбирать не приходится, — ответил Ляпидевский.

А. Ляпидевский идет на посадку в лагере О. Ю. Шмидта.

«АНТ-4» опустился на льдину, к нему бежали трое — те, кто выкладывали посадочный знак: механики Погосов, Валавип и Гуревич. Постоянные жители ледового аэродрома повели летчиков в палатку, угостили горячим какао, наперебой расспрашивали о новостях. Потом принялись разгружать «АНТ-4»: мороженую оленью тушу — для всех, аккумуляторы — для радиостанции, авиационное масло — для амфибии М. С. Бабушкина…

Из лагеря подоспели Шмидт, Воронин и Бабушкин.

— У меня для вас письма из Уэлена, — сказал Ляпидевский начальнику экспедиции.

— Отлично посадили машину! — заметил Отто Юльевич, наскоро ознакомившись с первой почтой. — Но как будете взлетать? Не мала площадка?

— Взлетим.

Окруженные толпой провожающих, появились женщины. На руках у матерей — Аллочка и Карина.

— Какое путешествие приходится совершать нашим малышкам!

— И по морю, и по воздуху…

Женщин усадили в кабину.

Полный газ, небольшой разбег, и самолет повис над торосами. Круг над лагерем, традиционное покачивание крыльями. Ляпидевский положил машину на обратный курс. Впереди — мыс Сердце-Камень…

Встречать самолет вышло все население Уэлена — Кренкель успел передать, что на борту «АНТ-4» летят женщины и дети…

Радостное известие молниеносно распространилось в столице. В редакцию невозможно было дозвониться — заняты все телефоны: москвичи хотели получить подтверждение об успешном полете и спасении первой группы челюскинцев. С трудом удалось мне прорваться. Получил экстренное задание: узнать подробности рейса Ляпидевского и биографию пилота.

Вскочив в «газик», помчался к Аэрофлоту. Занятия давно кончились, но где-то на четвертом этаже я застал сотрудника отдела кадров, и в руках у меня очутилась тоненькая папка: «Краткая автобиография пилота А. В. Ляпидевского».

Заглядывая в папку, я диктовал по телефону стенографистке:

— «Полярному летчику Анатолию Ляпидевскому двадцать пять лет…» Да, да, только двадцать пять. Абзац. «Он родился в 1908 году, в семье учителя. Двенадцати лет ушел на заработки в станицу Старощербиновскую на Кубани, почти четыре года был батраком. Осенью 1924 года вступил в комсомол. Больше года работал на маслобойном заводе. Райком комсомола направил его в авиационную школу…» Записали? Продолжаю. «В 1929 году Ляпидевский успешно окончил школу морских летчиков и был назначен инструктором». Абзац. «Два года назад перешел на службу в Аэрофлот. Работал на авиалиниях Дальнего Востока, затем переведен в полярную авиацию». Всё!

Когда я вернулся в редакцию, иностранный отдел принимал отклики из зарубежных стран; вечерние газеты некоторых европейских столиц успели сообщить о полете Ляпидевского.

Под утро меня вызвали к редактору.

— Отправляйтесь специальным корреспондентом на Дальний Восток, — сказал он. — Быть может, понадобится ехать на Камчатку или Чукотку, но сейчас торопитесь в Хабаровск, там получите инструкции. Вы готовы?

— Выеду первым экспрессом…

Воздушного сообщения между Москвой и Дальним Востоком еще не существовало, поездом приходилось ехать около девяти суток.