Москва близко. Валерий Павлович снова берется за штурвал. Он взлетел со Щелковского аэродрома, он и посадит там «АНТ-25». Беляков принял московскую радиограмму: «В 17.00 быть в Щелкове». Набегают подмосковные города, поселки. Вот и Ногинск — родина Белякова. Второй пилот и штурман переоделись в белые русские рубашки, только Чкалов не сменяет обмундирования, в котором проделал весь путь.

«АНТ-25» над Москвой. Провожаемый с земли тысячами взоров, самолет идет вдоль Ленинградского шоссе и улицы Горького к Кремлю, разворачивается, и вот уже показалось Щелковское шоссе. Длинная цепочка автомобилей движется к аэродрому. На краю летного поля — трибуны, густые толпы, знамена, оркестры.

Крутой вираж. Момент приземления почти неуловим. Самолет останавливается в центре поля, далеко от трибун.

— Вылезайте все, буду подруливать, — торопит Чкалов.

Не дожидаясь, пока принесут стремянку, прыгаем с плоскости.

— Сколько летели, Саша? — спрашивает Байдуков.

— Четырнадцать часов двадцать минут… Гляди, гляди!

По полю мчатся к самолету несколько автомобилей. Завидев их, Чкалов глушит мотор и тоже соскальзывает с крыла.

Из автомобилей выходят руководители партии и правительства, обнимают летчиков, поздравляют с победой.

Орджоникидзе вопросительно смотрит на пассажиров «АНТ-25».

— Откуда еще двое?

— Ведущий инженер самолета и корреспондент «Правды», — представляет Беляков.

— Наша промышленность строит самолеты с запасом: кабина рассчитана на троих, а летели пятеро, — шутливо говорит Байдуков.

Орджоникидзе погладил усы, рассмеялся.

Чкаловский экипаж завершил свой первый дальний перелет из Москвы через Арктику на Дальний Восток. Вернувшись в столицу, В. Чкалов выступает на митинге перед москвичами на Щелковском аэродроме.

Овацией встречают москвичи героев беспосадочного перелета. Звучат приветственные речи. Привычно раскрываю блокнот, но спохватываюсь: подробное описание встречи дадут редакционные товарищи; моя спецкоровская работа на этом перелете закончена, остается только дописать очерк «С героями — в Москву».

ИЗ МОСКВЫ В США БЕЗ ПОСАДКИ

И на острове Чкалов и по пути в столицу три друга не забывали о заветном плане беспосадочного рейса Москва — Соединенные Штаты Америки. Идея перелета дальностью около десяти тысяч километров безраздельно завладела Чкаловым. Стены его домашнего кабинета были увешаны картами Северного полушария, на столе водружен глобус; вершину его пересекла узенькая красная линия.

— Вот он — самый короткий путь из Москвы на американский Запад, в Калифорнию, — пояснял Валерий Павлович. — Славное дело — проложить трассу через полюс!

Миновала осень, шла к концу зима, и тут произошло событие, подкрепившее расчеты чкаловского экипажа.

Пасмурным мартовским утром 1937 года из Москвы на Крайний Север вылетела воздушная экспедиция академика Отто Юльевича Шмидта. Флагманскую машину «СССР Н-170» вели известные всей стране полярные пилоты Михаил Васильевич Водопьянов и Михаил Сергеевич Бабушкин.

Экспедиция прибыла на остров Рудольфа — самый северный в архипелаге Франца-Иосифа. Здесь, за восемьдесят второй параллелью, в девятистах пятнадцати километрах от Северного полюса, заранее были оборудованы база и посадочная площадка.

21 мая «Н-170» достиг Северного полюса и опустился на дрейфующее ледяное поле. Между Землей Франца-Иосифа и северным побережьем Америки появился важный метеорологический пункт, откуда четыре раза в сутки сообщали о состоянии погоды в центре Полярного бассейна.

В эти весенние месяцы я часто встречал Чкалова, Байдукова и Белякова; довелось даже полетать с каждым из них в отдельности. Георгий Филиппович Байдуков, занятый в то время испытаниями скоростных бомбардировщиков, предложил мне совершить с ним полет. Мы поднялись с заводского аэродрома. В задней кабине сидел военный инженер, в носовой — штурманский — отсек поместили меня. В широком меховом комбинезоне, с двумя парашютами, я насилу протиснулся через нижний люк кабины. Байдуков включил внутренний телефон.

— Гляди, как быстро набираем высоту, — прозвучал его голос в наушниках.

Поднялись до четырех тысяч метров. На горизонтали Байдуков дал полный газ и, весело крикнув: «Держись!» — перевел самолет в пике. Машина молниеносно потеряла тысячу метров, выровнялась, вошла в правый боевой разворот, опять спикировала, развернулась влево, и снова началось: рывок вперед, прыжок вправо, влево, носом вниз… Мне казалось, что летчик-испытатель со своего места не так отчетливо видит землю, как я сквозь стекла штурманской кабины, — земля неслась на нас с безумной скоростью. На выходах из пикирования я чувствовал, как могучая сила инерции прижимает меня к спинке кресла. Не успев в полной мере вкусить все эти прелести, я услышал насмешливый голос Байдукова: