Мы связались с офисом доктора Стронга, но он недоступен для комментариев. Насколько нам известно, он взял отпуск на неопределенное время.

Будет ли этой статьи достаточно, чтобы люди, стоящие у власти, оставили Айзека в покое? Эрика заметила, что не только «Дейли мейл» освещала эту историю. Новостной сайт «Би-би-си» опубликовал более нейтральную версию, но все равно упомянул имя Айзека.

Поезд с грохотом мчался в темноте к станции Ватерлоо, и Эрика увидела в окне отражение своего усталого лица. Потом она вернулась мыслями к горничной, которая, торопясь уничтожить ежедневники Невилла Ломаса, обожгла пальцы и руку.

Трубач и Сэл не заморачивались с занавесками в гостиной. В одиннадцать вечера Аннабель увидела в бинокль, как Трубач задремал в своем кресле. Сэл отправилась спать часом ранее.

Время пришло.

Она убедилась, что кожаные перчатки надеты правильно, положила бинокль обратно в рюкзак и вышла из маленькой хижины. В лицо ей ударил порыв сильного ветра, который завывал над пустым полем, пока Аннабель пересекала его, направляясь в сторону их дома. Свет из окон отбрасывал блики на траву под ними. Трубач развалился в своем кресле. Его глаза были закрыты, а бейсболка съехала набок.

Аннабель поспешно обошла дом и укрылась под навесом для машины. Входная дверь из ПВХ-пластика была надежно заперта, и Аннабель прошла к фасаду дома, выходящему на дорогу. Вокруг было темно и ни души, лишь деревья напротив лениво покачивались на ветру, словно находились под водой.

Во время предыдущего визита Аннабель обнаружила, что они оставили окно маленькой подсобки незапертым, и с облегчением выдохнула, удостоверившись, что ничего не изменилось. Она сняла рюкзак и забралась на высокий узкий подоконник, затем сунула в окно руки в перчатках, собрала с подоконника выставленные в ряд банки с чистящими средствами и побросала их на траву. Ей пришлось взгромоздиться на узкий подоконник, развернуться и перелезть через окно задом наперед. Спортивные штаны зацепились за оконную раму, и на мгновение она повисла над полом, но, поерзав на месте, соскользнула вниз и почти беззвучно опустилась на кафельную плитку внутри.

Аннабель стояла среди полок с чистящими средствами, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. Подсобное помещение вело в темную кухню, а за ней виднелся коридор и яркий свет, льющийся из гостиной, где орал телевизор.

В конце коридора Аннабель заметила ванную комнату и две спальни. Держа нож в футляре наготове, она прокралась по устланному ковром коридору к спальне Сэл. Ее дверь была слегка приоткрыта, Аннабель остановилась на пороге и прислушалась. Сэл храпела так громко, что заглушала шум телевизора в гостиной.

Аннабель сняла с плеча рюкзак, достала электрошокер и приготовилась выстрелить. Она не знала, сможет ли снова без страха посмотреть в лицо Сэл. В течение многих лет воспоминания о том, как эта женщина убила Кейси лопатой, и запахе гари, когда они разожгли печь с телом Кейси внутри, преследовали ее во сне.

Аннабель много раз проверяла электрошокер и практиковалась в стрельбе из него в своей квартире. Она толкнула дверь и вошла. На окне висел тонкий тюль, и свет, проникавший из окна гостиной по соседству, заливал комнату приглушенным свечением. Сэл лежала на спине под толстым одеялом. Ее очки были оставлены на прикроватной тумбочке рядом с зубными протезами в стакане с водой.

Фу. Аннабель и не знала, что у Сэл зубные протезы. Пахло от нее так же, как и много лет назад, – застарелым потом и чесноком вперемешку с едва уловимым запахом стирального порошка.

Аннабель стояла над ней, не в силах пошевелиться. Много лет она мечтала об этом моменте – и теперь, находясь здесь, не знала, хватит ли ей духу завершить начатое. И тут в памяти всплыли слова Сэл, сказанные в ночь убийства Кейси: «Они хотели, чтобы мы разожгли печь… Давай засунем ее тело внутрь, сожжем, а пепел выбросим».

Аннабель наклонилась и откинула одеяло. На Сэл была тонкая посеревшая ночная рубашка, которая совершенно не скрывала ее большую бесформенную грудь. Сэл открыла глаза, и на ее лице отразился страх. Аннабель включила электрошокер; лампочка на передней панели вспыхнула, осветив выцветшее вязаное одеяло, и два медных провода выстрелили в грудь Сэл. Она оцепенела и, закатив глаза, отключилась.

Аннабель положила электрошокер на кровать и открыла свой рюкзак. Не сводя глаз с Сэл, она достала малярный скотч, оторвала кусок и заклеила ей рот. Затем вытащила моток веревки. Тело Сэл было вялым и неподъемным, и Аннабель пришлось забраться на кровать, чтобы перевернуть ее на живот. Она крепко связала ей руки за спиной. Когда Аннабель связывала ее ноги первым узлом, Сэл пришла в себя. Она начала извиваться и сопротивляться с удивительной силой. Аннабель завязала второй узел, и Сэл соскользнула с кровати, с громким стуком ударившись головой о стену.

Аннабель схватила Сэл за ноги и потащила по полу туда, где на ковре было больше места. Ее ночная рубашка задралась, обнажив белые ягодицы. Когда Аннабель перевернула Сэл, выражение ее глаз было ужасающим – они сверкали кровожадной яростью. Сэл громко простонала, и Аннабель забралась на нее сверху, уперлась коленями в грудь и сжала горло, заглушая громкие стоны. Она обхватила ладонью подбородок Сэл, зажала пальцами ее нос и навалилась всем своим телом на грудь Сэл, но та все равно боролась, пытаясь отвернуть голову.