Аннабель вставила ключ в замок зажигания, включила передачу и завела двигатель. Тот взревел, и она вдавила педаль газа в пол. Из-за раненой ноги Трубачу не хватило проворности, чтобы отскочить в сторону, поэтому машина врезалась прямиком в него. Аннабель почувствовала, как «Вольво» сильно встряхнуло, когда она переехала тело. Перелетев через подъездную дорожку, она ударила по тормозам и остановилась посреди пустой дороги.

Аннабель обернулась и увидела скрюченное тело Трубача, который лежал на подъездной дорожке в луче света, льющегося из открытой входной двери. Его правая нога и рука были согнуты под странными углами, а лысая голова покрыта кровью, но он все еще двигался, пытаясь подняться.

Аннабель охватила слепая ярость. Она вцепилась в спинку сиденья и повернулась, чтобы посмотреть в заднее стекло. Дала задний ход и на этот раз поехала медленнее, а когда заехала на подъездную дорожку, почувствовала еще один хруст и толчок, снова наехав на тело. Она затормозила, переключила передачу и еще раз проехалась по нему, услышав хруст черепа под передним правым колесом.

Аннабель несколько раз проехала взад и вперед, превратив тело Трубача в огромное красное месиво. Должно быть, на следующие несколько минут она просто отключилась от реальности, потому что последнее, что она помнила, – как вернулась к своей машине, припаркованной в двух милях на площадке для временной стоянки.

Только приехав в аэропорт Хитроу и сдав свою машину обратно в пункт проката, она поняла, что потеряла перчатку и фотоаппарат «Поляроид».

Эрика заснула прямо в одежде на кровати, что для нее было совершенно нехарактерно, и проснулась только в семь утра следующего дня.

Ее телефон разрядился, и, с трудом поднявшись на ноги, она нашла зарядное устройство и поставила его на зарядку. После горячего душа Эрика вышла из ванной в полотенце и увидела, что телефон мигает от входящих сообщений. Первое было от Мосс, которая прислала ей фоторобот, составленный Ким по воспоминаниям Дэниела об Аннабель.

Фотороботы, составленные через программу, всегда получались немного жутковатыми, безэмоциональными, но от этого изображения содрогнулась даже Эрика. Вытянутое худое лицо с маленьким носом и пронзительными глазами. Волосы женщины падали ей на лицо, а губы были плотно сжаты.

– Кто же ты? – спросила Эрика у изображения, когда Джордж подошел и потерся о ее ноги. Эрика также получила несколько сообщений от Марша, Мелани и Игоря. Игорь! Вчера она совершенно забыла об Игоре.

Последнее сообщение было от Мосс, которая спрашивала, все ли с ней в порядке, и напоминала, что в восемь утра состоится брифинг.

– Проклятье! – выругалась Эрика, увидев, что уже без двадцати восемь, а она все еще сидит в полотенце.

Запыхавшись, Эрика ввалилась в переполненный оперативный штаб и извинилась за свое опоздание. На доске висел фоторобот Аннабель, а Мосс ждала с пачкой бумаг.

– С вами все в порядке, босс? – поинтересовалась она.

– Все хорошо. Вчера был тяжелый день. Что у нас есть? Я расскажу вам о своей вчерашней беседе с Валери Драммонд.

– Да, и у меня к этому есть интересная дополнительная информация, – завила Мосс.

Эрика пересказала им свой разговор с Валери, сообщила о связи Зака Селби с Терри Девиллем и о девушке Аннабель, одной из четырех гостей, которые присутствовали на его похоронах.

– Используя адрес Терри Девилля, вчера вечером и сегодня утром мы запустили поиск по имени Зака Селби, – продолжила Мосс. – Он изучал театральное мастерство в Королевской академии драматического искусства, ведущей лондонской театральной школе. Учился три года, пока ему не исполнился двадцать один год. До поступления в театральную школу жил в Брайтоне у кастинг-директора молодежного театра Карла Траппа. Карл Трапп по-прежнему живет в Брайтоне и разведен со своей женой…

– Вчера Валери упоминала о том, что Зака преследовал некий мужчина из Брайтона, – перебила ее Эрика. – Хотя, если никакого физического вреда причинено не было, это никак не повлияет на наше расследование.

Мосс кивнула.

– Если мы пойдем дальше, то обнаружим, что Зак Селби находился под опекой государства. С годовалого возраста он жил в детском доме Дрексел-Хилл недалеко от Мейдстоуна в графстве Кент, пока не покинул его в шестнадцать. Он уехал из Дрексел-Хилла в две тысячи тринадцатом и переехал в другое место за несколько месяцев до того, как детский дом закрыли из-за систематического неисполнения обязанностей по обеспечению и защите детей… – Мосс покачала головой. – Я получила доступ к отчету по Дрексел-Хилл государственной инспекции «Офстед». После их визита в две тысячи тринадцатом двое сотрудников были переданы в руки полиции, а еще шестеро уволены. Месяц спустя заведение закрыли, и все дети были переселены в другие детские дома.

Зазвонил телефон, и Крейн ответил на звонок.

– Детский дом располагался в старом поместье в сельской местности Кента, примерно в тридцати пяти милях от Лондона, – продолжила Мосс. – После продажи частному владельцу он был перестроен и вновь открыт как оздоровительный центр.

– Ну естественно, как иначе, – с иронией в голосе произнесла Эрика.

Крейн прикрыл трубку рукой.

– Извините, что прерываю. Это Грейс Махунда, одна из наших сотрудниц службы поддержки, которая собирала для Мосс информацию о Дрексел-Хилл. Она только что увидела отчет в системе регистрации дежурств. Сейчас поступило сообщение о происшествии в деревне в десяти милях от Мейдстоуна. Сегодня рано утром курьер обнаружил тела мужчины и женщины. Предположительно, это Льюис Кроу и Салли Хант. Они оба работали воспитателями в детском доме Дрексел-Хилл в течение десяти лет, пока он не закрылся в две тысячи тринадцатом году.