— Но ты кинулась меня спасать.

— Просто мне кажется, что ты из хороших.

На все еще ватных ногах я подполз к ней поближе и приобнял. Лицо пахло паленой кожей и ужасным запахом горелых волос. Но я обнял ее все равно и прижал к себе.

— Постарайся не свихнуться во всех этих мирах, — буркнула она, уткнувшись мне в грудь здоровой частью лица, стараясь ни к чему не прикасаться спекшимся рубцом.

Она читала мне вслух. Какую-то местную легенду. Как у них здесь любят, про жениха. На этот раз — про такого, альтернативную версию находчивого Синдбад-морехода. Собственно, содержание меня волновало не сильно — больше я занимался заучиванием букв и слов.

Письменность островов совсем бедная, почти без истории. Возникла недавно, лишь после, или во время, тирании шагающего. Явно придумывали не сами, а воспользовались какими-то привнесенными вариантами.

У этой письменности не было ни истории, ни сложностей, возникающих из-за историчности ее возникновения и развития. Абсолютно простая, незатейливая, очень легко изучаемая. Минимум исключений, максимум эффективности. Очень удобная для исследования и запоминания, при этом крайне скучная, когда копнешь чуть глубже.

Хотя сами рассказы оказались интересными. Жених плавал между островами, и все не мог найти суженную. То одно у него случалось, то другое. И почти в каждой истории решал какие-то локальные проблемы, чаще всего, которые до этого сам же и спровоцировал. Чувствовалось, что устный эпос просто переложили в тексты, когда появилась письменность. Сами же истории кочевали по островам задолго до этого. Где-то обрастая новыми местными побасенками, какие-то части рассказов отваливались, не выдержав конкуренции с более сильными сюжетами, какие-то включались позднее.

Не удивлюсь, если в разных частях планеты, на разных группах островов существовали альтернативные версии похождений этого жениха, не вполне совпадающие одна с другой. Сборная солянка всех историй о неуклюжем красавце, который никак не может нормально сосватать себе невесту.

Лично мне хотелось заглянуть в конец, посмотреть, при таких стартовых вводных мореход вообще жену найдет? Осядет? Или это не предполагается? Так и будет метаться между островами, пока не начнет кряхтеть от боли в суставах?

Но я не перебивал.

Вряд ли. Такие истории не заканчиваются хорошим финалом. Он, этот финал, конечно, когда-то предполагается, но никак не может случиться. Иначе как же — иначе конец истории, конец рассказам, не добавишь еще один сезон. Либо можно собирать второй том — рассказы про его непутевых детей, следующим поколением вышедших под парусом искать свою судьбу.

Можно и так. Одно точно — этот язык, эту письменность, я не встречал раньше. Ни на мертвых планетах, ни в Обители. Конечно, чего-то подобного я и ожидал, что взять с такой молодой письменности. Но проверить было необходимо.

И вообще — вероятность того, что я что-то обнаружу с первого раза — близилась к нулю. Тут даже везение не работает — когда из неопределенно большого количества цивилизаций взять ограниченную выборку — неважно, один мир или тысячу — попасть на совпадение нереально.

Если только это не совпадение. Всегда оставался крохотный шанс, что и иероглифы в мертвых мирах и надписи на стенах Обители, и миры, которые я посещаю — источники всего этого находятся в крохотной части, в закутке вселенной, не выплескиваясь в большие числа. И тогда шансы существенно возрастали.

Не проверишь, не узнаешь.

Тем более некоторые сказки порой оказывались занимательными, и даже смешными.

Она читала мне сказки, иногда потирая едва заметный шрам над бровью.

Если бы я не видел лично, как ее лицо изуродовали всего пару недель назад, то вообще бы не поверил, что такое возможно. Ладно лицо, но глаз полностью восстановили. Он действительно работал, и даже шрамик, думаю, она все-таки оставила себе специально. Как напоминание.

Сложные две недели. Мне приходилось все время прятаться. Любой приезд гостей на остров — я сразу где-то в чулане. Когда ее забирали, а лечение продлилось больше недели, единственное, о чем она просила — ни с кем не разговаривать, ни к кому не выходить, никому не показываться.

Мир, обросший условностями в отношении шагающих, нагроможденными одна на другую. Уверен, что все, кто побывал на острове за последнее время, а это в разы больше, чем за предыдущие десятилетия, — все они отлично знали о моем существовании. Но предпочитали меня не замечать. Не искать, хотя бы чтобы поздороваться, или вообще сопроводить обратно в камеру.

Пока я оставался слепым пятном — всех все устраивало. Каждый старательно отворачивался, чтобы случайно не наткнуться на меня взглядом.