— Пусть участковый и забирает, — вмешался я.

— Нам поручено поприсутствовать, чтобы криминал отмести. Так, кто куда? — он поднял взгляд на нас. — Витя Орлов, ты у нас герой вчерашнего вечера, — Сафин хмыкнул. — Вот ты и поедешь за бомжом. Дел-то ерунда, судмед чтоб посмотрел, да проконтролировать, что в морг увезут. Участковый дежурный — зелёный, может не сообразить, что к чему.

— Ну, мёртвого бомжа не смотрел — в милиции не работал, — вставил Толик. — Зима, бомжей сейчас урожай будет…

— Коренев, ты с ним! — распорядился Сафин. — А то шутить начал, расслабился, я смотрю. А работать кто будет? У тебя хуже всех показатели! За Васильевым ходишь, а сам ни хрена не делаешь! Вот Орлову и объяснишь, что к чему в таких случаях, чтобы сам мог такие вопросы решать!

— Съездим, Руслан Маратыч, — кивнул Толя, не теряясь от нападок начальства. — И обязательно исправлюсь.

— Смотри мне тут, — пробурчал Руслан. — Пашка, ты тогда с Андрюхой на труп, и потом Ваську надо найти.

— Понял, — отозвался я.

— Поехали, опер, — позвал меня Якут. — Посмотрим, что там за бытовуха. Надо за Ванькой заехать и Кирюху взять… Маратыч, а у нас один судмед так на всё и есть?

— Ручка-то всё в наркологии лежит! — Сафин спрыгнул с подоконника. — И возвращаться не собирается.

— Долго его что-то откалывают, — заметил я. — Обычно быстрее дело идёт.

— Да потому что он там всех докторов знает, — Руслан махнул рукой. — Вот и сбегает оттуда периодически, потом вместе с ними и квасит. Всё лечение псу под бублик. Видели его ППСники, как он в одной пижаме в ларёк за водкой бегал по ночи. Это у него вместо отпуска, выходит, каждый год такая песня, а мы крутись, и напарник в СМЭ зашивается…

Дядя Гриша повёз Толика с Витей, поэтому сегодня мы обошлись без невнятных речей о политике. Зато с нами был Степаныч, который вместо анекдотов пересказывал недавно увиденные выпуски «Городка» и «Джентльмен-шоу».

А я всё думал о ночном деле. Были нюансы, которые не бросались в глаза в первой жизни, но сейчас за них всё так и цеплялось. Тогда-то дело едва доказали, но вот сейчас сомнения гложут.

Но главное — когда умер Кащеев, убийства прекратились… Да уж, без пузыря не разберёшься.

— Рост надо проверить, — вслух произнёс я один из вопросов, что меня беспокоил. — Не забыть, когда на следственный эксперимент повезём.

— Ты про душителя этого? — Якут внимательно посмотрел на меня, сразу догадавшись, о чём речь.

— Угу. Он роста невысокого, значит, надо проверить, под каким углом будет удавка.

Он кивнул, о чём-то хмыкнув про себя. Наверное, отмечает, что молодой опер после наставничества постоянно думает о работе. Якут и сам так часто о чём-то размышлял в минуты спокойствия, и учил делать так же, вот мысли часто и приходили внезапно.

— Вот здесь, — Степаныч показал на открытые ворота, останавливаясь напротив.

Дом частный, не заброшенный, но дым из печной трубы не шёл. Недалеко от ворот курил сосед, видно, это он вызвал милицию, придя в гости и найдя там труп. Участковый тоже был там.

— Собака выла! — пояснил сосед, худой смуглый мужик в телогрейке. — А машина в гараже стоит, значит, никуда не уезжал. Вот я и не выдержал, пошёл посмотреть, чего стряслось.

— Хорошо, что печку не топил никто, — тихо заметил Якут. — Значит, там подмёрзло всё, вонять не будет.

— А если бы топили, — судмед Ванька подул на пальцы, — можно было бы соседей опросить, понять, когда кто-то посторонний приходил. По дыму бы увидели.

— А ты время смерти сможешь определить при холодной температуре? — спросил я.

— Плюс-минус примерно, — неопределённо сказал он, пожимая плечами. — А вот Яков Вениаминович бы смог.

На участке дома было небольшое хозяйство. В курятнике кудахтали голодные курицы и постоянно орал петух, при каждом вскрике его поддерживали яростным бормотанием сидящие на крыше бани индюки, болтая отростками под клювом.

Но здоровенные птицы вскоре спустились на землю, найдя для себя противника — Степаныч рассказывал Кириллу анекдот, от души смеясь после каждой фразы. При каждом раскате смеха всё стадо индюков громко вопило и направлялось к водителю, раздувшись при этом, как футбольные мячи. Даже головы покраснели.

— А медсестра у неё спрашивает — чего ревёшь? — Степаныч захихикал. — А блондинка отвечает — так двойня же. Ну и дура же ты, медсестра говорит, радоваться надо. А та ей — так что я мужу-то скажу, когда спросит, от кого второй-то? Ах-ха-ха, прикинь! Ну и дура!