“Грейси”.

“Мне нравится, когда ты используешь мое имя”. Я прижимаюсь своими губами к его губам. “Я могу доказать тебе это, Донован. Что ты возбуждаешь меня, как никто другой ”. Я насаживаюсь на его член, борясь со своей застенчивостью и желая доказать ему это. “Ты единственный мужчина, который когда-либо прикасался к моей киске”. Ноздри Донована раздуваются, и его хватка сжимается так сильно, что это почти причиняет боль.

“Как это возможно?” Его голос такой грубый и отрывистый, что у меня по коже бегут мурашки.

“Ты единственный, к кому я вообще хотела прикоснуться”. Моя спина соприкасается с землей, когда он опускается на меня, заявляя права на мой рот. Я стону, потому что мне нравится, когда он щелкает. То же самое было на кухне, когда я попросила его поцеловать меня в ответ.

Донован задирает мою рубашку до упора, прежде чем стянуть лифчик. Моей груди не требуется много усилий, чтобы вылезти из топа, а его рот прильнул к моему соску. Я запускаю пальцы в его волосы, пока он проводит ртом по всей длине моей груди. Он облизывает и сосет их, не оставляя ни одного дюйма нетронутым.

Затем его руки стягивают мои джинсы, раздевая меня, пока я практически голая не оказываюсь на земле перед ним. Все, что я могу видеть, это его большое тело, прикрывающее все, что может быть у него за спиной.

“Прикоснуться ко мне где-нибудь”, - приказывает он.

Я наклоняюсь, расстегивая пуговицу на его джинсах, когда он приподнимается выше на коленях, его член свободно выскакивает между нами в ту же секунду, как расстегивается молния. Он собирается взять меня прямо здесь? Действительно ли я заставил его зайти так далеко? Меня охватывает трепет от того, что у меня есть такая власть над ним. Донован — человек, который всегда все контролирует, но, похоже, я испытываю его на прочность.

В этой идее есть что-то звериное и грубое. В Доноване также есть что-то такое, что заставляет меня хотеть доставить ему удовольствие. Если он хочет трахнуть меня здесь и заявить на меня права на всеобщее обозрение, то он может. Я так возбуждена, что прямо сейчас меня не волнует ничего, кроме него и меня в этот момент.

Донован падает вперед. Он использует одну руку, чтобы упереться, нависая надо мной и направляя головку своего члена к моему клитору. У меня вырывается стон, когда он проводит им взад-вперед по чувствительному бутону, и я поднимаю бедра, чтобы двигаться в такт с ним. Единственная точка соприкосновения, которая у нас есть, — это его член между моих нижних губ, и от одной этой мысли я близка к оргазму.

“Собираюсь отметить тебя”, - говорит он сквозь стиснутые зубы.

“Пожалуйста”, - умоляю я.

Его член скользит по входу в мою половую щель, и головка легко скользит внутри меня от того, насколько я влажная. Мое тело реагирует на вторжение, обхватывая головку его члена, удерживая его на месте. Его толчки неглубоки и едва проникают внутрь и наружу, когда он подносит большой палец к моему клитору. Когда он сильно надавливает на него, я кончаю, выкрикивая его имя. Моя киска сжимается вокруг его головки снова и снова, и он громко стонет. Я чувствую, как тепло его оргазма разливается внутри меня, и я поднимаю бедра для большего.

Как будто он не может этого вынести, он вынимает свой член и выплескивает еще больше своей спермы на мою попку и на мой живот. Не задумываясь, я подношу пальцы к его члену, чтобы выдоить все до последней капли, втирая его в свою кожу. Я хочу чувствовать его запах повсюду, чувствовать его притязания на моей коже. Из него исходит еще один громкий стон, и вытекает еще больше спермы.

“Мое солнышко”, - шепчет он в темноту.

Возможно, мне следует бояться, но это последнее, что я чувствую, когда я с Донованом.

Глава десятая

Донован

“Ты же знаешь, что тебе не обязательно уходить, верно?” — Говорю я Грейси, притягивая ее для очередного поцелуя.

“Мне нужно закончить свой маршрут, но я уже пообещала, что вернусь сразу после”.

Прошло три дня после "кукурузного лабиринта", и я провел каждую секунду, одержимый Грейси. Особенно когда она уходит от меня. Я понимаю, что она все еще живет дома со своим отцом и хочет быть ответственной, но я не могу не быть эгоистом.

“Останься со мной сегодня вечером”, - умоляю я, зарываясь лицом в ее шею.

“О боже, прямо здесь”, - стонет она, когда я запускаю руку под ее униформу, чтобы ущипнуть ее за соски.

“Останься со мной на ночь и позволь мне взять тебя в свою постель”.

“Донован”. Она вкладывает свою грудь в мою руку, и я снова сжимаю ее, прежде чем запустить другую руку в ее шорты.

“Солнышко, ты испортишь свою форму, будучи такой мокрой”. Она хнычет мне в рот, когда я тру ее киску. “Ты должна снять их и позволить мне вымыть тебя”.

Как только она открывает рот, уоки-токи у нее на бедре срабатывает и посылает всплеск разочарования прямо к моему члену. Оповещение из главного офиса, и оно будет звучать, пока она не ответит.