— Конечно, — говорю я ей, хватая свою сумку. — Я сделаю это завтра.

Мама смотрит на меня и хмурится.

— Ты не останешься на ужин?

— Нет. Завтра у меня ранняя съемка.

Мама кивает.

— О, хорошо. Не хочу, чтобы ты выглядела слишком толстой в своем платье подружки невесты.

У меня болит сердце, когда я поворачиваюсь к маме спиной и ухожу. Каждый раз, когда я вижу маму, я чувствую себя ужасным человеком, и в итоге ненавижу себя. Я должна быть счастлива за Ханну, должна чувствовать себя польщенной тем, что меня приглашают на свадьбу в таком масштабе… но я ненавижу это. Я ненавижу человека, которым становлюсь, когда нахожусь дома. Я никогда так не жаждала внимания или признания, и хотя мне больно видеть ее с Аресом, я никогда не обижалась на нее за его любовь. И все же каждый раз, когда я оказываюсь дома, в моей голове роятся ужасные мысли.

Что, если бы той, на ком женился Арес, была я?

Что, если бы я не повела ее на день рождения Сиерры?

Что, если бы я отказалась помочь со свадьбой?

Что, если бы я сделала шаг навстречу Аресу и увела его?

Я лучше, чем это, но каждый раз, возвращаясь домой, я превращаюсь в самую жалкую версию себя.

— Милая?

Я смотрю на отца, и он понимающе вздыхает.

— Давай я провожу тебя, милая девочка.

Я киваю и беру руку, которую протягивает мне отец. Мы оба молчим, пока он провожает меня до спортивной машины, которую Арес помог мне выбрать.

Папа открывает передо мной дверь и колеблется.

— Я люблю тебя, Рейвен, — говорит он. — Твоя мама тоже любит тебя, но у нее не так хорошо получается это передать.

Я на мгновение прикусываю губу.

— У нее нет проблем с тем, чтобы передать свою любовь к Ханне.

Папа берет мои волосы и аккуратно убирает их за ухо.

— Я знаю, — пробормотал он. — Мама считает, что ей нужно говорить об этом так громко, потому что Ханне пришлось нелегко в детстве. Твоя мама считает, что может компенсировать всю ту боль, которую Ханна пережила, когда болела, осыпая ее любовью сейчас. Это больше для нее, чем для Ханны, но это не значит, что она не любит тебя так же сильно.

Я киваю, не желая обсуждать это дальше. Я не хочу, чтобы папа жалел меня или успокаивал, потому что ему кажется, что он должен это делать. В кои-то веки я не хочу, чтобы меня утешали ложью.

Я поднимаюсь на цыпочки и прижимаюсь поцелуем к щеке отца.

— Люблю тебя, папа.

— Веди машину осторожно, хорошо? Пришли мне сообщение, когда вернешься домой. Я теперь знаю, как пользоваться этими эмоциями. Я отправлю тебе ответный «большой палец вверх».

— Эмодзи? — спрашиваю я, хихикая.

— Вот именно.

— Молодец, папа. Я пришлю тебе эмодзи в форме дома, когда вернусь домой, хорошо?

— Это будет наш тайный язык. — Он подмигивает мне, и мне едва удается удержаться от смеха, когда я сажусь в машину.

Вот оно. Вот почему я продолжаю возвращаться домой, несмотря на мамино отношение. Потому что папа прав. В глубине души они любят меня. Может быть, не так сильно, как Ханну, но я давно научилась мириться с этим.

Я никогда не сравнюсь со своей старшей сестрой. Ни в глазах моих родителей, ни, конечно, в глазах Ареса.

Глава 4

Арес

Я крепче сжимаю телефон и делаю успокаивающий вдох.

— Ханна, ты обещала мне, что мы пойдем вместе. Уже в третий раз за месяц ты отменяешь встречу в самую последнюю секунду. Неужели ты не могла хотя бы предупредить меня об этом?

Телефон зашуршал, и Ханна вздохнула.

— Мне очень жаль, Арес. Я очень хотела быть там сегодня вечером, ты же знаешь. Я хотела поддержать Рейвен и быть рядом с тобой, но я просто не могу отлучиться. Мне нужно переснять несколько сцен, а это не слишком хорошо получается.

— Это всегда одни и те же отговорки, Ханна. Я стараюсь поддерживать тебя, как могу, но ты все усложняешь. Я не могу всегда идти на компромиссы.

— Я знаю, — говорит она, ее голос мягкий. — Я все исправлю.

— Это потому, что ты не хочешь, чтобы тебя видели или фотографировали со мной? Ханна, через месяц мы поженимся. Не забывай о нашем соглашении. Как только мы поженимся, наши отношения станут достоянием общественности, так что что плохого в том, что мы будем запечатлены вместе сегодня вечером?

— Арес, дело не в этом. Я уверяю тебя, это не так. Так много времени отнимает свадьба, что мне просто очень хочется поработать побольше, чтобы наверстать упущенное. Я не хочу быть причиной того, что мы отстаем от графика.

Я провожу рукой по волосам и смотрю в потолок.

— Я понимаю, — говорю я ей, терпя поражение. Я действительно понимаю, но я начинаю терять надежду на то, что все когда-нибудь изменится. Раньше я думал, что мне повезло больше всех из моих братьев и сестер. Дион никогда не разговаривает со своей невестой, а другие мои братья и сестра еще даже не знают, на ком они женятся. Я был единственным, кому посчастливилось влюбиться в девушку, которую выбрала для меня бабушка, задолго до нашей свадьбы.