Пацан явно не в своей тарелке, и я пытаюсь отвлечь его своими сомнительными прибаутками. Я и сам, если честно, чувствую, как по спине бегут мерзкие мурашки. Что-то в этом месте меня пиздец как напрягает.

Пиромант вертит головой по сторонам, выискивая порталы от наших соратников. Надеюсь, Ваалис не заставит себя долго ждать.

— Егерь, — пацан подходит ближе, понизив голос. — А ты уверен, что этот план сработает? Что, если мы тут все поляжем? Этот ублюдок правит тысячи лет, а мы даже не представляем, на что он способен.

Внимательно смотрю на него. В глазах у амиша плещется тревога вперемешку с сомнениями. Похоже, парнишку конкретно штормит перед решающей схваткой. Пожалуй, стоит немного его подбодрить.

— Мэтт, послушай, — кладу руку ему на плечо и смотрю прямо в глаза, — ты ведь не хуже меня знаешь, что на кону. Сколько миров эта гнида уже уничтожила? И сколько ещё уничтожит, если мы сейчас струсим? Нет. Мы здесь потому, что не умеем отступать.

— Я понимаю, — кивает пацан, сглотнув. — Просто… Адские колокола, мы ведь понятия не имеем, что нас там ждёт! Это как прыгать в омут с головой.

— Ну, я бы сказал, что мы, скорее, ныряем в жерло вулкана, — усмехаюсь краем рта.

Посерьёзнев, задаю вопрос:

— Помнишь, что ты мне говорил? «Я больше никогда не хочу чувствовать себя бессильным. Никогда», — цитирую его слова, сказанные наутро после нашего знакомства. — «Отсидеться не получится, я буду защищать нас всех!» Твои слова. Не мои. Пришло время отвечать за базар. Мы должны защитить тех, кто не может защитить себя. Мы должны положить этому конец. Если сейчас спасуем, то всю оставшуюся жизнь будем гадать, что можно было сделать иначе.

Пиромант сосредоточенно хмурится, обдумывая мои слова. А потом вдруг расправляет плечи и смотрит на меня с вызовом:

— Я не трус. Я помню, что такое, быть Стрелком Гилеада. Один ради многих.

— Многие ради всех, — стиснув его плечо, подхватываю я.

— Отбрось колебания, Егерь, — внезапно произносит Гидеон, уловив мои собственные хорошо запрятанные сомнения, и его голос обретает неожиданную глубину.

На краткий миг я вижу не семнадцатилетнего белобрысого парня, а взрослого мужчину со сталью во взгляде. Того, кем он станет в будущем.

— Господь с нами, — с непоколебимой верой продолжает он. — Мы его неумолимая десница. Мы его пылающий меч! Помни: «Если Бог за нас, кто против нас?»

Секунда, и амиш вновь становиться меньше.

— Хорошо сказал. И это уже больше похоже на того Мэтта, которого я знаю, — довольно киваю. — Да и к тому же не говори, что упустишь возможность увидеть выражение лица Кар’Танара, когда мы ворвёмся в его тронный зал. Ты спросишь меня: «Откуда, ты, Егерь знаешь, что у него будет тронный зал?» А я тебе отвечу. Этот шизоид нашёл величайший инструмент во вселенной и всё, на что хватило его больной фантазии, это стать закулисным деспотом. Так, что я не сомневаюсь, что там будет и трон, и золотой унитаз, и огромный портрет себя любимого в полный рост, — мой голос звенит едким сарказмом.

Парень заливисто хохочет, на миг отвлекаясь от мрачных дум. Я тоже позволяю себе ухмыльнуться.

В этот момент рядом с нами разверзается зияющая дыра портала, озаряя всполохами наши лица. На той стороне виднеется величественная фигура Ваалиса в окружении десятка новых порталов.

— Ну наконец-то! — бурчу я, шагая в портал. — Я уж думал, ты там корни пустил.

Осьминожка никак не реагирует, пропуская меня. Вслед за нами в портал ныряет Гидеон, и мы оказываемся где-то на другой стороне планеты. В месте, что ничуть не краше уже покинутого нами. Ящер Джеск крутится на месте, выискивая возможные угрозы.

Вокруг горят порталы, из которых один за другим выходят наши товарищи: Тай и Эрис, Шелкопряд с Шерханом, Соловей и Драгана, Девора с Хотэем.

— Живы, суицидники? — окидываю их оценивающим взглядом.

Вроде все в сборе и целы, только слегка помяты после переноса.

Пользуясь коротким затишьем, достаю из Экстрамерного хранилища браслет Эриндора, щедро оплаченный кровью на Полигоне.

Первым ко мне подходит Гидеон. Когда браслет защёлкивается на его запястье, пиромант вздрагивает — по его телу проходит волна изменений, превращая серебряный класс в золотой. Монарх Пламени — достойное имя для того, кто способен управлять самой сутью огня.

Шерхан принимает артефакт с невозмутимым видом, но я замечаю, как от предвкушения раздуваются его ноздри. Через мгновение он становится Вестником Армагеддона — тем, чьи орудия способны стереть в пыль целые армии.

Соловей нервничает сильнее остальных. Её пальцы дрожат, когда она берёт браслет, но стоит ему активироваться, как девушка преображается. Небесная Длань — имя, отражающее гармонию её боевого искусства.

Последним браслет получает Джеск. Ящер едва заметно склоняет голову в благодарность, прежде чем стать Виртуозом Боя. Теперь его мастерство владения холодным оружием достигло невиданных высот.