Парень растерялся, и выдавил несколько смущённо:

– Отдохнёте хоть, с современной молодёжью сложно.

Я кивнула, хотя была совершенно другого мнения. Когда с молодёжью-то легко было? Времена меняются, веяния разные, а проблемы у детей одни – страх и неуверенность. Их бы всех обнять да поддержать, но нет, мы всё что-то от них требуем, под себя ломаем.

Взять хоть того же Ромку. Способный мальчишка, умненький, но с семьёй не повезло. Отец пьёт, мать нет-нет, да компанию ему составляет, а Ромка и сестрёнку в садик отводит, и забирает, и есть, небось, готовит. О каких тут уроках-то речь? Вот он и нацепил на себя образ раздолбая, броню отрастил, чтобы все вокруг думали, будто отповедь от учителей его вовсе не трогает. Но я-то знаю, каково ему, сама через подобное прошла.

А сколько ещё у меня таких было, и не упомнить. Кому-то везло, они за ум брались, работали, семьёй обзаводились, а кто-то шёл лёгким путём вслед за родителями.

Я выбралась из ямы и верю, что у Ромки тоже получится.

До дома оставался всего-то один поворот, когда машину неожиданно повело, засвистели тормоза и скрежет страшный раздался, а за ним боль и темнота.

Последней мыслью было – удачно я, однако, на пенсию вышла.

Темнота была повсюду. Плотная, вязкая даже. Покрутилась на месте, пытаясь хоть что-то рассмотреть, да только не получилось.

Что это? Загробная жизнь, про которую нам усердно вещали ещё в студенчестве, что той не существует? Маразм маразмом, но о последних минутах своей жизни я помнила отлично. Похоже, мы в аварию попали. Хорошо, если парнишка жив остался, ему рано умирать. А вот я пожила своё. И уходить не страшно. Разве что самую малость.

Жаль только Алису, она экзамена страсть, как боится, а я обещала подтянуть её. И Игнат ещё, и Маша. Эх, да что говорить, всех мне жаль. Я бы помогла им, чем смогла. Теперь вот сижу здесь, непонятно где и жду чего-то.

Может пойти куда стоит? Да только света в конце тоннеля что-то не видно. Или я света не заслужила?

Успела только об этом подумать, как тьма всколыхнулась, заволновалась и стала расступаться. И тишина, царившая до этого, прорвалась гудящими звуками.

– Аннэт, очнись же, – услышала, словно сквозь толщу воды и вслед за неприятным визгливым голосом кто-то со всей силы отвесил мне пощёчину.

Вот же…

Глаза я тут же открыла и узрела занимательную картину – надо мной склонилась моложавая женщина лет сорока, с довольно отталкивающей внешностью. Широкий нос с горбинкой, глубоко посаженные глаза и тонкие, словно ниточки губы. На щеках незнакомки расплывались красные пятна, что тоже красоты ей, увы, не прибавляло.

– Аннэт, – выдохнула она, столкнувшись со мной взглядом.

Постойте, какая ещё Аннэт? Я – Анна Степановна.

– Кто вы? – выдавила с трудом, потому что голос отчего-то плохо слушался.

– Ах, – женщина всплеснула руками, и, отвернувшись, заголосила, что было сил: – Ли-и-и-изи!

А потом и вовсе куда-то сбежала.

Голова отозвалась болью, и мир стремительно закружился перед глазами, но я усилием воли заставила себя остаться в сознании. Не кисейная же барышня, в самом-то деле, чтобы чуть что сознание терять.

Осмотрелась и вовсе забыла о своём никчёмном самочувствии, потому что посмотреть было на что.

Я лежала на узкой лавке в какой-то коморке. Но, несмотря на размеры комнаты, потолки были высоченными, и где-то там под ними имелись сводчатые окна с узкими проёмами и красочными витражами.

Так, постойте. Я умерла или всё же нет?

С трудом села и вновь была шокирована. На мне было белое платье с длинным шлейфом, который змеёй свернулась у самых ног. Но платье полбеды, куда страшнее то, что тело было не моим. Запястья тонкие, кожа светлая да гладкая. Пожалуй, мои руки выглядели так хорошо лет сорок назад. Опустила взгляд – точно не я. Грудью таких размеров я не могла даже в молодости похвастаться.

Поэтому вновь вернулась к вопросу – что здесь происходит?

Пока я себя осматривала, в комнатушку вбежала девица, на вид лет пятнадцати, с какой-то склянкой в руках. Не успела ничего сказать, как эту склянку сунули мне под нос.

Фу! Какая мерзость!

Скривилась и закашлялась. Удивительно, но туман, окутывавший меня, расступился, и я смогла вполне спокойно повторить вопрос:

– Кто вы и что здесь происходит?

Девчонка открыла рот и широко глаза распахнула от страха. Только вновь я осталась без ответа, в каморку кто-то вошёл. И этот кто-то был мужчиной. Молодым, красивым, должна отметить, вот только красота его была холодной, и взгляд этот пренебрежительный…

– Что тут у вас? – громыхнул он, рассматривая меня так, будто готов был придушить, да свидетели мешали.

Мимо него протиснулась та самая неприятная дама и, кланяясь до самого пола, стала причитать:

– Всё хорошо, господин. Девочка моя переволновалась, перенервничала, дайте нам ещё пять минуточек.

Мужчина презрительно скривился, но кивнул и вышел за дверь. Тут-то и произошло преображение. Женщина подошла ко мне и с неожиданной силой встряхнула за плечи: