Зачем вернулся муженёк? Не весь яд сцедил?

– Прикройся, – бросил брезгливо, и я только сейчас обратила внимание – нижняя рубашка была настолько тонкой, что открывала куда больше, чем скрывала.

Поспешно схватила покрывало, что было на кровати, и закуталась в него.

– Садись, – отдал очередной приказ и я не смогла сдержаться:

– Простите, у вас довольно скудный словарный запас, – несмотря на недовольство, села на край кресла и осмотрела себя. Покрывало легло идеально, так что муженьку не на что будет засматриваться.

– Почему? – кажется, кое-кто опешил от моей наглости и бесстрашия. Но это же моя фантазия, что хочу, то и говорю.

– Потому что вы разговариваете одними глаголами, – пояснила охотно, и пока он переваривал услышанное, продолжила: – Видите ли, господин Уилбург, чтобы ваша речь казалась более живой, вам не мешало бы добавить чуть больше разнообразия. А если вы зададитесь целью и ещё вспомните о воспитании, то цены вам не будет. Например: «прикройтесь, пожалуйста», и «садитесь, пожалуйста», будут восприниматься людьми иначе, да и просьбы окружающие выполняют охотнее, чем приказы.

Растерянность сменилась злостью. Я увидела, как мужчину перекосило и он прикрыл глаза, явно пытаясь сдержаться, чтобы не сказать мне всё, что думает. А я бы послушала, мне было интересно. Люди, в момент злости, куда словоохотливее, чем в спокойном состоянии.

– Ты… – выдохнул он, и я вся обратилась в слух. Но моим ожиданиями не суждено было сбыться, Хэмлин слишком быстро взял себя в руки и произнёс: – Я хотел кое-что обсудить.

Что ж, тоже не плохо.

– Я вся во внимание, – приняла задумчивый вид, на что мужчина лишь фыркнул. Не верит? А зря! Я действительно готова слушать.

– Поместье довольно отдалённое,– Хэмлин принялся расхаживать из стороны в сторону. – Но ты, я не сомневаюсь, и там найдёшь себе занятие, – последнее слово было брошено с каким-то подтекстом, а дальнейшая фраза расставила всё по своим местам: – Так вот, хочу напомнить, что ты моя супруга, уж какая есть, поэтому измен я не потерплю.

О…О-о-о… Вот это поворот!

Подавила улыбку и спросила:

– Вы тоже будете хранить мне верность?

Кажется, я снова его взбесила. Но было не страшно, напротив, очень весело. Интересно у них тут – девица, став женой, теряет все права, а вот мужчина, напротив, может творить всякую дичь совершенно безнаказанно.

Хэмлин подошёл ко мне, нависнув, словно скала и буквально прорычал:

– Ты меня услышала?

Да уж, нервный какой. И это он только со мной разговаривает. Что бы с ним случилось, отдай его на растерзание девятиклассникам? Взвыл бы через пару минут и убежал, сверкая пятками.

– Услышала, отчего же не услышать? – растянула губы в улыбке и кивнула для достоверности. Девушка молода, глухой ей становиться пока рановато. Хотя, если каждый будет вот так на Аннэт рычать, то и оглохнуть недолго.

Мужчина передёрнул широкими плечами и направился к двери. Уже на пороге, я бросила ему в спину:

– Но вы так и не ответили на мой вопрос…

Он остановился, выдохнул рвано, и прошипел:

– Карета будет готова на рассвете.

А ничего у меня фантазия, живенькая такая.

Вечер прошёл спокойно. Единственное, что не давало мне покоя, так это отсутствие банкета после свадьбы. Хотя, нет, лгу, конечно, это не единственное, что меня беспокоило. Но кушать хотелось. Я даже удивилась, что в воображаемом мире чувство голода мне было не чуждо.

Оставшись одна, я сначала внимательно рассмотрела татуировку, полученную в церкви. Удивительное дело, не так давно ругала ребят, за неуместные украшения собственного тела всякими рисунками, а тут вот, и сама обзавелась. Благо, хоть тело не моё. Потом, когда мне надоело сидеть на месте, пару раз прошла по комнате. Заглянула в шкаф, который, к слову, был абсолютно пуст, выдвинула несколько ящиков у стола, но и они блестели девственной чистотой. По всему выходило, что Аннет здесь не жила, и жить не планировала. Или планировала, но у её мужа были иные мысли на этот счёт.

Потом легла на кровать и закрыла глаза. Может быть, я усну, и всё закончится? Было бы неплохо, что-то меня собственное воображение стало утомлять. Но уснуть не получалось. Живот жалобно урчал, и мне невольно вспоминалась собственная уютная квартирка, а ещё яблочный пирог, которым я планировала отметить выход на пенсию.

Поправила жёсткую подушку, перевернулась на другой бок, потом на спину. Рассматривать потолок было тоскливо, но другого занятия у меня не было. Идти на поиски кухни не позволяла пресловутая гордость, да и я всё надеялась уснуть.