– Не хочу тебя разочаровывать, но ты тоже относишься к таким, как я, снобам, – герцог вальяжно раскинул ноги, так что одна из них коснулась моей ноги. Прикосновение было не то чтобы неприятным, скорее неуместным. Потому что одно дело делать вид при свидетелях, что я целую его, а совсем другое – находиться с ним наедине в карете. Да и для него я была супругой, пусть не очень-то и желанной, но всё же…

Мысли хаотично заметались в моей голове и я решила спешно пересесть на соседнее сиденье, но совсем не учла скорость движения кареты и ухабы, что имелись на дороге. Меня швырнуло в сторону, и вместо того, чтобы очутиться на безопасном расстоянии от мужчины, я оказалась сидящей на его коленях и довольно тесно прижатой к широкой, мускулистой груди.

В первое мгновения я задержала дыхание, да и сердце запнулось, замерло, будто испуганная птица в лапах хищника. Во второе, напротив, пустилось вскачь, так что стук его был слышен на весь салон кареты. И только в третье я трепыхнулась, пытаясь выбраться из стальных объятий, которые и стальными-то не были, а напротив, очень нежными и осторожными.

Последний раз меня так обнимали ещё в далёкой юности, да и… Нет, тогда руки принадлежали мальчишке, неоперившемуся юнцу, который только и желал, что забраться мне под юбку, сейчас же они принадлежали мужчине, имеющему на меня все права, но при этом даже не пытающемся принудить хоть к чему-то.

Последняя мысль приняла печальный оттенок, будто бы я ждала, жаждала даже этой нежности и прикосновений, но я её быстро отбросила. Не хватало ещё, чтобы на старости лет предаваться фривольным мечтаниям. Всему виной молодое тело, ему-то отнюдь не чужды мечтания о чём-то запретном.

Именно в этом я попыталась себя убедить и выдавить при этом тихим, но твёрдым голосом:

– Думаю, меня уже можно отпустить.

– А что, если я не хочу этого делать? – совершенно будничным тоном произнёс герцог.

От его слов я прикрыла глаза, стиснула зубы и процедила:

– Мои желания здесь не учитываются?

Хэмлин сразу же расцепил руки, чем я не преминула воспользоваться – упала на противоположное сиденье и окинула муженька презрительным взглядом. Но презрение сразу же потухло, потому что настроение его переменилось. Он больше не был похож на довольного жизнью кота, который объелся сметаны. На лицо мужчины набежала тень, губы он сжал в тонкую линию, да и в глазах поселился холод. Мне стало не по себе, я вдруг почувствовала что-то наподобие стыда и жалости… К нему? Странное чувство. Будто бы даже не мной испытанное, словно ощущения настоящей Аннэт смогли пробиться из глубин сознания.

– Прошу прощения, – для полноты картины, герцог ещё и извинился, чем окончательно вверг меня в шок. – Я повёл себя недостойно.

Слов у меня не нашлось, поэтому я лишь кивнула принимая извинения.

На некоторое время воцарилось молчание. Карета поскрипывала и медленно катилась в неизвестном мне направлении.

– Куда мы едем? – спросила по прошествии нескольких минут.

Едва заметная улыбка обозначилась на мужских губах и он произнёс:

– Пообедать, – а заметив моё удивление, он добавил: – Уверен, ты сегодня не успела нормально позавтракать.

Вот так поворот… Как так вышло, что муженёк слишком осведомлён о моей жизни?

Хэмлин

От Аннэт пахло лавандой. И запах этот был не навязчивым, а лёгким, приятным. Я всё держал её и не мог заставить себя отпустить. Должен был, но не мог.

И слова эти глупые сорвались с губ прежде, чем я успел подумать о них. Девушка напряглась в моих руках, а после выдохнула с затаённой злостью:

– Мои желания здесь не учитываются?

Это отрезвило похлеще ледяного душа. Аннэт права, я не должен был прикасаться к ней. Во всяком случае, пока не выясню, является ли запись подлинной. После длительного времени, что провёл рядом с ней, я боялся, что артефактор скажет, будто запись не подделка. Даже под воздействием магии, даже не отдавая отчёт своим действиям, я не хотел быть тем ублюдком, который причинил ей такую боль.

Она не заслуживала ни моей ненависти, ни того, в какой игре её использовал Джошел.

Аннэт была другой, совершенно не похожей на ту, образ которой я себе нарисовал. Не могла девушка, переживающая за судьбу неизвестного ей мальчишки, а после и целого приюта неприкаянных детей, самолично согласиться выйти замуж таким образом. Она не искала собственной выгоды, не пыталась обвешаться украшениями и пополнить шкаф разномастными нарядами. Она беспокоилась о тех, кто был рядом с ней. И это… подкупало, хотя, в то же время, и дезориентировало. У меня не было объяснений, и чем дольше я находился рядом с ней, тем больше не понимал, как всё вышло именно таким образом.

Что подвигло меня отказаться от маскарада? Просто в какой-то момент я понял, что ревную её… к себе! Пресветлая богиня, это даже звучит бредово! А уж каково было испытывать эти чувства!

Я порядком устал играть, да и знал, что Аннэт обязательно ввяжется ещё в какую-нибудь авантюру, а мне не хотелось, чтобы очередной хлыщ мог себе позволить смешивать её с грязью. Достаточно и того, что я, проверяя её, отдал бразды правления вороватому Саташи.

Когда писал ответное письмо я был так зол на неё, за то, что она не рассказывала мне правду о странных нападениях, что позволил эмоциям взять верх. Пожалел о содеянном сразу же, как только увидел её выражение лица, но было поздно. Не мог же я отобрать у неё письмо со словами: «Я перепишу!»