Таращусь на его взлохмаченную макушку, сломав губы в кривую линию.

— Борзик, что мне сделать, что сказать, чтобы ты перестала от меня шарахаться. Киса моя колючая, я же не только трахаться с тобой хочу, - гундосит, не прекращая слюнявить подъем стопы, косточку на лодыжке, плавно добираясь до колена.

На свой страх и риск, выпрямляю вторую ногу, толкая его в плечо.

— Во-первых, заканчивай меня обсасывать. Во-вторых, забудь то, что случилось, как сон, — для меня он кошмарный, а ощущения Лекса пусть останутся тайной, как и то, чем именно мы занимались, — Уходи, пожалуйста, — не обращаю внимания, как его перестегивает на эмоциях.

— К тебе сегодня девушка насчёт квартиры придёт. Зовут Кристина, рекомендации положительные, предоплату уже внесла.

— Как внесла? Во сколько придёт? — ошеломление сменяется праведным возмущением, — Капец, Лекс! Какого фига, ты лазил в моей переписке. Вдруг она мне не понравится и…, - у меня в глазах темнеет. Малодушно пожимаю плечами, устав бороться с ветряными мельницами. Всё идёт наперекосяк, как сглазил кто, лишая комфортных зон и мне негде спрятаться.

Верь не верь, но спокойствие мне уже даже не снится.

—Я думал тебе деньги срочно нужны, — Лекс отпускает мои ноги, присаживаясь между них на корточки, — Ну, извини, Борзик, я чё-то, правда, много на себя беру.

Охота брякнуть ему что-нибудь едкое, но меня опережает трель дверного звонка.

– Я открою, - благородно вступается Лекс.

– Сама открою, - буркаю и тащу усталое тело в коридор.

Моя попа, кажется, стала приёмником шокирующих приключений. За дверью стоит стройная девушка, потрясая шоколадным цветом своих волос и миндалевидных глаз, как у милейшего оленёнка Бемби. Дух захватывает от её женственной харизмы, за ней Костров.

КОСТРОВ!!!

Мой Амин, потерю которого, я оплакать как следует не успела из-за…

Полуголого Орловского пристроившегося ко мне сзади и обнимающего за талию.

Если вдруг когда-нибудь я застукаю своего будущего мужа или парня в компании полуголой девицы. И он скажет мне избитую фразу: это не то, что ты думаешь.

Я ему поверю и внимательно выслушаю, а уж потом начну разбираться, является ли его версия правдоподобной. Но стоит взглянуть на пикантную сцену глазами Амина, он не сходится со мной мнениями.

Окатывая пренебрежением, мотает головой.

Голая неправда наносит мощнейший удар по моему достоинству. Я же не шлюшка, но ощущаю себя именно так, вылавливая своё отражение в агатовой радужке, самых красивых на свете глаз.

Как на него не смотреть, когда каждая чёрточка притягивает. Колени дрожат. Сердце трепещет. И…

Орловский, блин, как людская липучка, приклеился и сопит мне в ухо.

— Кристина. Мы познакомились заочно, а теперь вот, — стоящая рядом с Костровым лань, суёт ко мне ладошку.

Машинально жму, размышляя вместе, они пришли, либо по отдельности. Столкнулись на лестничной клетке совершенно случайно.

Какими путями, тогда Кострова ко мне занесло?

— Лия и…

— Офелия, — перебивает и поправляет меня Амин.

Я так понимаю, Лия была им запатентована, и у меня только что отобрали лицензию на право пользования. Придётся становиться Борзиком. Филя себя изжил. Филей меня звали во времена бесполого существования, а теперь я женщина и ею сделал меня Амин.

— Я в ленте у Амина увидела твоё объявление, так обрадовалась и попросила его прям с вокзала, ехать смотреть, мало ли перехватят, — ошарашивает меня лань вот так, без подготовки.

Костров разместил у себя мой пост с объявлением. Они приехали вместе. Амин встретил её на вокзале.

Прекрасно.

Какие отношения их связывают, мне должно быть пофиг, но меня ревностью, как той наждачной бумагой обчёсывает изнутри и отправляет в нокаут.

— Кристина, простите, ничего не получится, — меня посадят за убийство Лекса, а квартиру опечатают жёлтой лентой, как место преступления.

— Почему? — лань глядит на меня чуть не со слезами.

Грубо ей отказать – это как невинного младенца выпороть ремнём. Я активно против телесных наказаний, кроме отрывания рук тем, кто их распускает.

— Я… такое дело, я передумала. Хочу сделать ремонт и там накопить на него. Тебе не понравится комната, — почему-то бормочу извиняющимся тоном.

— Борзик, ты чо? — недовольно шуршит Орловский, ибо я завожу, между нами, кисть, намеренно щипая его куда придётся.

У меня всё ухо отсырело, а он как ни в чём не бывало не торопится отлепляться.