– Что ж,– неуверенно сказал Хэзлитт. – Ему должно быть стыдно: давать подобные идеи преступникам...

Лоуренс вернул книгу на место не без зависти. Он искал это издание в течение многих лет.

Он поднял голову, когда открылась дверь и появился Рассел Крэйг.

Дядя Расс выглядел подавленным и раздраженным. Очевидно, он ощущал последствия вчерашнего возлияния.

Лоуренс сомневался относительно надежности показаний старого жулика. Хардинджу и так потребовалось приложить дьявольские усилия, чтобы вырвать его из сна. Дядюшка запер дверь спальни, и пришлось долго стучать.

Но, во всяком случае, сейчас Крэйг был трезв.

Сержант пересек порог позади него и встал за спиной у двери.

Хэзлитт сказал:

– Садитесь, мистер Крэйг. Вы не станете возражать, если мы возьмем ваши отпечатки пальцев? Просто для проформы.

–Тогда просто для проформы,– сказал дядя Расс,– за каким чертом вам это нужно?

Взглянув на лицо инспектора Лоуренс поспешил вмешаться.

– Видите ли, сэр,– пробормотал он, стараясь пригладить взъерошенные перья друга,– мы нашли много отпечатков пальцев и хотим идентифицировать их все. Если появится чей-то, который мы не сможем идентифицировать... тогда...

Он многозначительно оборвал фразу.

Крэйг искоса глянул на него через очки в роговой оправе. Седые волосы старого жулика были взъерошены, а бархатный халат, очевидно, завязан второпях, но все же дядюшка производил достойное впечатление.

– Хорошо, мой мальчик. Хотя,– добавил он проницательно,– держу пари, вы не найдете ни одного моего в той комнате. Я старался по возможности не соваться туда.

Хэзлитт подал знак Дрейкотту, который с извинениями взял руку Крэйга.

Дядя Расс с интересом наблюдал, как его пальцы намазали чернилами.

Инспектор спросил:

– Вы, конечно, не верите в эту абсурдную историю с призраками?

– Не вполне. Но не думаю, что стоит рисковать со св ерхъестественн ы м.

– Роджер Кверрин не соглашался с вами в этом.

– Роджер Кверрин,– неосторожно ляпнул дядя Расс,– был упрямым ослом!

Инспектор насторожился:

– Разве вы не были с ним в хороших отношениях?

– А?– Крэйг заморгал. – 0, был, конечно. Мы с ним были,– неубедительно продолжал он,– как отец и сын. – Он явно заволновался. – Вы ведь не прислушиваетесь к сплетням?

Дрейкотт выпустил его руку. Дядя Расс стал нервно сжимать пальцы.

Хэзлитт ласково поинтересовался:

– Чьим сплетням, мистер Крэйг?

– А? О, ничьим. – Дядя Одри выглядел очень несчастным. – Вы знаете, как происходит в небольших деревеньках. И слуги, тоже. Они всегда ненадежны.

– Слуги,– повторил Хэзлитт. – Минуточку. Разве мне не говорили, что вчера вечером вы выпивали с дворецким?

– Правильно,– понуро признал Крэйг. – Выпивал.

Лоуренс наблюдал его смущение с сочувственной усмешкой.

– А затем,– безжалостно продолжал Хэзлитт,– вам помогли пройти в вашу комнату.

– Мое предложение участвовать в охране,– с достоинством объявил Крэйг,– было отклонено. Поэтому я ушел.

Инспектор, чье поведение сейчас напоминало собаку, играющую с вкусной косточкой, неохотно отступил.

Его вопросы дали немного или вообще ничего, имеющего значение. Рассел Крэйг сказал, что, оставшись один в комнате, сразу же заснул и ничего не слышал, пока его не разбудили ужасные удары в дверь.

Наконец, инспектор, тяжело вздохнув, отпустил его.

Когда дверь закрылась, он произнес:

– Черт бы побрал это дело! Все свидетели одинаковы. – Он постучал ногтем большого пальца по кончику карандаша. – Или они вообще ничего не знают, или клянутся в чем-то, что совершенно невозможно. – Лицо его было наполовину сердитым, наполовину улыбающимся.

Он вновь вздохнул.

– Ну да ладно. Давайте повидаем дворецкого.

Джексен оказался мужчиной хлипкого сложения и с серьезным лицом.

Он заявил:

– Нет, сэр. Я ничего не слышал. И, уверен, никто из остальных.

На лице инспектора явно было написано: «Я это знал!»

– Да, да,– подхватил он. – Я знаю, что комнаты слуг более или менее удалены от остальной части дома. Но, конечно, хоть что-то вы слышали?

– Нет, сэр,– заверил Джексен. После небольшой паузы он продолжил: – Мистер Кверрин – мистер Роджер Кверрин,– подчеркнул он,– дал нам строгие инструкции удалиться спать пораньше. Он особо подчеркнул, что никто не должен шнырять,– он произнес это слово с отвращением,– около комнаты в конце прохода.