Зал имел несколько призрачный и заброшенный вид. Пылезащитные чехлы закрывали кресла, словно саваны покойников.

Лоуренс постарался отогнать эту мысль. Он прошел по центральному проходу к сцене.

Занавес был поднят. Сама сцена освещалась лишь одним рабочим прожектором. На сцене находилось два человека. Из-за того, что источник света находился несколько позади них, из зала они выглядели темными размазанными силуэтами. Затем они сделали несколько шагов назад и обрели очертания и объем.

Труди Энн говорила своим звонким, чистеньким голоском:

– Но Дуглас, я не могу понять, для чего это все.

Дензил насмешливо улыбнулся.

– Ангелочек, ты должна воспользоваться своей прекрасной головкой. Догберри и его помощник решили повторить Барда.

Девушка уставилась на него большими глазами:

– Что?

– Гамлет. Второй акт, сцена два,– пояснил Дензил и процитировал:

– «...говорит чудесным языком»{10}, – закончил Олджи Лоуренс и тихо добавил: – Я никогда не понимал до конца, что это значит.

Дензил повернулся к нему:

– Это – Шекспир,– саркастически заметил он. – Это не обязано что-то значить.

Лоуренс с Фрайерном тем временем подошли к оркестровой яме. Директор нахмурился:

– Не фиглярничайте, Дензил. Это – серьезное дело.

– Простите,– сказал Дуглас без намека на раскаяние. – Я просто объяснял Труди Энн наиболее вероятную причину нашего присутствия здесь сегодня.

Лоуренс улыбнулся:

– Согласен,– пробормотал он,– что пьеса – главное. Но не следует думать, что мы здесь, чтобы сыграть на совести короля.

Дензил улыбнулся с циничным недоверием.

– А я,– с несчастным видом объявила Труди Энн,– вообще не понимаю, о чем вы говорите.

Дензил послал ей воздушный поцелуй.

Виктор Фрайерн резко сказал:

– Мы готовы начинать. Только скомандуйте.

Лоуренс кивнул:

– Спасибо. Скоро к нам присоединится старший инспектор.

Они ждали молча. Лоуренс с внутренним удовлетворением отметил, что Дензил выглядит не таким самодовольным, как раньше; ему, казалось, было трудно поддерживать позу сардонического, удивленного наблюдателя. Даже Труди Энн казалась более подавленной и менее оживленной, чем обычно.

Из кулис появился старший инспектор. За ним показались Майкл и Пенни. Как и Дуглас с Труди Энн, они были полностью загримированы.

Олджи не обратил на Пенни особого внимания. Роль, которую она негласно играла, должна была оставаться тайной до окончания реконструкции.

Касл протопал к рампе.

– Я расставил своих парней,– проворчал он. – А теперь,– он засунул руки в плащ,– вам слово.

Лоуренс кивнул:

–Хорошо, Стив. – Он повысил голос: – Мистер Остин! Мисс Мерритт! Пожалуйста, выйдите на сцену!

Помощник режиссера и его ассистентка, бледные и неловкие, вышли со стороны пульта. В руке Остин сжимал револьвер «Уэбли Скотт» калибра 32.

Труди Энн глубоко вздохнула. Ее прекрасные зубки на мгновение впились в полную нижнюю губу.

Лоуренс спокойно пояснил:

– Старший инспектор принес револьвер для этого эксперимента. Но нет никаких причин для волнений. Все тесты закончены. И теперь револьвер заряжен безопасными холостыми патронами.

– Это так,– хрипло подтвердил Остин.

Джун Мерритт молчала, но ее пухлое лицо выражало беспокойство.

Лоуренс огляделся:

–Хорошо! Итак, вы, вероятно, знаете, что происходит за кулисами. Собраны актеры и служащие театра. Все находятся на своих местах: швейцар, реквизитор, костюмеры... – он взмахнул рукой,– все!

Касл согласно кивнул:

– Все получили инструкции.

– Да,– продолжал Лоуренс. – В то время, как вы воспроизведете третий акт пьесы, ваши коллеги повторят свои действия за кулисами. Итак, мы переводим часы назад на прошлую субботу.

Дензил засмеялся:

– Все будут сотрудничать...

– Мы на это рассчитываем.

– ... кроме убийцы,– злобно закончил Дуглас.

Лоуренс спокойно улыбнулся ему:

– Старший инспектор разместил своих парней в стратегических местах за кулисами. Они будут наблюдать. И ждать...