Фламэ не вполне был в том уверен, но вмешиваться не стал. Ему самому хотелось поскорее покинуть хижину старого барда и отправиться на болота. Действуя, он чувствовал себя куда увереннее. Музыкант поморщился. Эта деятельность была также фамильной чертой Адмаров: никто из них не мог усидеть на месте. Причиной для бесконечной череды великих подвигов, прославивших род, были не храбрость и благородство, а полнейшее неумение посидеть спокойно хотя бы месяц.

Покончив с завтраком, начали готовиться к отъезду. Вывели лошадей, которые провели ночь под низким навесом, где поленница защищала их от холода и ветра. Пока мужчины седлали их и закрепляли переметные сумы, женщины собирались в дорогу, раскладывая по своим кошелям травы. Они не разговаривали. Беатриса, пускай и пришла в себя, была встревожена и напугана, Фриде, похоже, болтливость вообще не была свойственна. Джинджер же все еще злилась на Адмара, на себя, на весь мир в целом. Еще ее ужасно раздражал старый колдун, неподвижно сидящий на лавке. Перед ним лежали карты — оригинал и две нарисованные за ночь копии, и он старательно сличал их. Казалось, старик был погружен в это занятие, склонился так низко, что кончик крючковатого носа касался бумаги, но то и дело Джинджер ощущала на себе его взгляд. Когда, покончив со всеми делами, Фрида вышла и забрала с собой Беатрису, старик вдруг поднялся и подошел к Джинджер.

— Да? — слегка дрогнувшим голосом сказала девушка.

Колдун рассматривал ее, подойдя почти вплотную, молча, очень внимательно, словно старался заглянуть в душу. Их колдовство настолько отличалось от привычного и понятного ведьмовства, что Джинджер не могла поручиться, что ему это не удастся. Мурашки бежали по коже, стоило об этом подумать.

— Признаться, госпожа ведьма, я был удивлен, встретив тебя в компании молодого лорда из Тура и моего ученика, — сказал, наконец, старик. — Мне казалось, ты не из тех, кто оказывает другим помощь.

— Совершенно верно, — нервно согласилась девушка.

— Тогда, какая тебе выгода? — спросил старый колдун напрямик.

О да, Джинджер и сама бы хотела знать, какая ей от всего этого выгода? Почему она не сбежала к морю, где любой рыбак за несколько монет довез бы ее до Изумрудной долины, в которой даже в это время плодоносили персиковые и грушевые деревья и цвели розы в королевском парке? Почему она не осталась в замке КэрГофф, хозяйка которого была так добра и так рада подруге детства? Почему? Почему? Это вечное и глупое «почему» словно измывалось над молодой ведьмой. Кажется, Джинджер знала ответ, и ей он совсем не нравился.

— У меня есть свои причины, — сказала она спокойно и с достоинством, по крайней мере, намеревалась, чтобы это так прозвучало.

Колдун еще некоторое время рассматривал ее, потом хмыкнул и снял с полки небольшую шкатулку из полированного дерева. Несколько секунд он перебирал безделушки, пока не достал с самого дна перстень с чистым почти прозрачным камнем. Казалось, в его глубинах клубился зеленоватый туман. У Джинджер зачесались пальцы. Ведьминское кольцо! Судя по силе, исходящей от него, носила этот перстень ведьма могущественная и занимающая, по меньшей мере, место Третьей в своем круге. Старик вложил перстень в руку Джинджер. Та едва не вскрикнула от обжигающего прикосновения этой силы. Перстень кого-то из Дышащих!

— Он принадлежал госпоже Артемизии. Замок Фрейни все еще охраняет ее магия, и она может не пропустить даже родного сына госпожи. Тогда вам поможет перстень. Возьми.

— Я… — начала Джинджер, но старик уже развернулся, забрал карты и вышел из дома.

Закутавшись в плащ, молодая ведьма поспешила за ним. Перстень она, сдерживая дрожь, спрятала в кошель. Ветер разыгрался не на шутку. Пусть он и не сбивал с ног, но то и дело норовил сорвать плащ, забирался под одежду и ерошил волосы, колол мелким ледяным крошевом щеки. Коса госпожи Фриды, так старательно уложенная сложным узлом, растрепалась, и целительница пыталась вернуть на место рассыпающиеся шпильки. Мужчины сражались с попонами, то и дело норовящими свалиться на землю под очередным порывом ветра. Леди Беатриса укрылась за поленницей и смотрела на шатающиеся деревья испуганными глазами. Словом, дурных примет было — хоть отбавляй.

— Госпожа предсказательница думает, что нам лучше повременить, — сказала Фрида, подходя. В голосе ее прозвучала легкая насмешка.

— Это скажет сейчас любой здравомыслящий человек, — насупилась Джинджер.

— Потом может быть еще хуже, сестра, — Фрида похлопала ее по плечу.

— Да. На пустошах ветер разгуляется вовсю, — саркастически согласилась девушка.

— Зато, там на нас не сможет повалиться дерево, — хмыкнула целительница. — Ты достаточно твердо сидишь в седле, сестрица?

Зеленые глаза красавицы внимательно изучили лицо молодой ведьмы. Лгать Джинджер не смогла и мрачно покачала головой.

— И лошадка твоя…

— У меня отличная лошадь, — отрезала Джинджер.

— Все равно, лучше тебе поехать с кем-то из мужчин. Я бы с твоего позволения могла пересесть на эту красавицу, а на моего конягу нагрузим поклажу. Ну как?

Джинджер посмотрела на мужчин, все еще занятых седлами, и на нервно переступающую породистыми тонкими ногами Снежну. Брианна хвалила свою лошадь, но едва ли та могла ходить по болоту под таким неопытным и нервным всадником. Да и сама Джинджер совсем не хотела сейчас громоздиться на лошадиную спину.

— С кем? — пробормотала она. — Лорд Бенжамин и его секретарь передают друг дружке кры… леди Беатрису, словно переходящий приз. Да и с вашим супругом я недостаточно знакома, чтобы разъезжать в паре.

— А как же господин Адмар? — усмехнулась целительница. — Он отлично держится в седле. Я слышала, его предки с севера, а там, в горах живут прирожденные наездники. Гм. Интересно, а где они там разъезжают на лошадях-то? Там ведь одни только горы да снег.

Глаза проклятой ведьмы искрились смехом. Джинджер слегка порозовела, но понадеялась, что это можно списать на ветер, выбивающий дух и обжигающий лицо. Откуда эта Фрида столько знает? Или же, это сама Джинджер видит подвох там, где его нет? Молодая ведьма потрясла головой.