— Ну… И как ты думаешь, когда мы сможем назначить первую встречу?

Грёбаный идиот.

Марко на мгновение задумался.

— Самое раннее время для таких отморозков, как вы… Это, блядь, никогда. Так что отвалите.

— Вы знаете, на кого мы работаем? — заорал Личинка номер один. — Вы знаете, в какой ад я мог бы превратить вашу жизнь, ублюдки, одним телефонным звонком?

Марко кивнул, сдержанный и довольный.

— Отвечая на твой вопрос: да, мы знаем, на кого вы работаете. И знаем, в какой ад ты можешь превратить нашу жизнь, но мы готовы. И факт остаётся фактом: если хотите поговорить с Лоусоном… То вам всё равно нужно записаться на встречу.

— Нет, мне надоело играть с вами, ублюдками, в игры, если вы думаете, что мы, блядь, мягкотелые! Вы ведь так думаете, верно? Что мы мягкотелые? Это не так!

Ни один из нас не вздрогнул, когда все три мерзавца начали вытаскивать свои пистолеты, выкрикивая проклятия в наш адрес и требуя получить то, что они хотят. Наши ребята в спортзале немедленно покинули свои посты, уже сообразив, что происходит. Бойцы, которые тренировались здесь и получали зарплату за то, что были моими бойцами, бросились в бой. Все десять. Мускулистые и огромные сами по себе, они столпились вокруг личинок, доставая своё оружие: ножи, пистолеты, даже долбанный молоток. Какого хрена?! Я даже не знал, что его можно незаметно спрятать в спортивных штанах.

Удивленный, я прикусил зубочистку и подавил желание улыбнуться. Вот почему их наняли в первую очередь. Они были моим оружием. Мне не нужен был пистолет или нож, чтобы показать, насколько я силён. Мне просто нужны были мужчины.

Незаменимые, преданные мужчины.

— Ну разве это не интересно? — размышлял Марко, разглядывая наши мускулы. — Вы всё это видите? Это лишь малая толика того ада, который мы можем устроить для вас, неженок.

Личинки замерли, в шоке глядя на людей, которые окружили их плотной стеной.

— Вы угрожаете нам, значит, вы угрожаете всем нам, — прорычал Марко, подходя ближе к ним, когда оружие мужчин дрогнуло.

Личинка номер один выглянул из-за плеча Марко и уставился прямо на меня. Выплюнув зубочистку, я уставился на него в ответ, моё тело уже подпрыгивало от адреналина, готовое к бою. Раньше насилие не имело для меня смысла, если только я не дрался за деньги. Но теперь в этом было столько же смысла, сколько и в том, чтобы дышать. Меня это не трогало. Кровь больше не волновала меня. Я бы с удовольствием убил любого, кто хотел моей смерти первым. Как и тех двух придурков, которые оставили эту отметину на моем горле.

Я был чёрствым и жестоким. И мне было наплевать на всё это. Я изменился по необходимости, потому что человек, которым я был раньше, никогда бы не сделал того, что я сделал, руководствуясь моральными обязательствами. Но времена изменились. Суть выживания заключалась не в том, что правильно, а в том, что неправильно. Главное — это нанести удар до того, как тебя ударят первым.

Когда личинка увидел неприкрытую ярость в моих глазах, он опустил пистолет. Двое других последовали за ними, и через несколько секунд они уже выбегали из спортзала, а мои люди следовали за ними до самой парковки.

Марко повернулся ко мне и ухмыльнулся.

— Чёртовы киски, — пробормотал он.

Я кивнул.

— Чёртовы киски, — повторил я.

— Они пойдут и сообщат об этом маме с папой, да?

— О, да. Они будут долго и мучительно плакать из-за этого. Теперь у нас за спиной большие, блядь, мишени.

Он кивнул и встал рядом со мной. Проследив за моим взглядом, направленным на двери, он спросил:

— Ты в порядке, чувак? Мы почти на финишной прямой. Нервничаешь?

— Нет. Просто голоден. — Голоден до мести.

— Если я приду сегодня, Элли живьём сдерёт с меня шкуру?

Я усмехнулся.

— Не будь таким, чувак. Она больше не ненавидит тебя. Настолько сильно.

— Нет, после нападения, думаю, с ней всё в порядке.

Нападение.

Мне не нравилось вспоминать, как она кричала и бежала ко мне. Слезы катились из её глаз, когда она извинялась снова и снова. За что?

Я чувствовал, как моя жизнь ускользает. Моё тело обмякло, и я почти ничего не чувствовал. В уголках моего зрения потемнело, и я остро осознал, что приближаюсь к смерти. Было почти искушение просто отпустить её. Но я не мог оставить её. Было так много вещей, которые я не сделал. Так много слов, которые хотел сказать.

Я боролся за Элли. За шанс всё исправить и подарить ей счастливую жизнь, о которой она всегда мечтала.

Чего я не ожидал, когда проснулся на больничной койке, так это чувства глубокой пустоты внутри себя. Мои эмоции иссякли. Врачи сказали, что я был в шоке и, вероятно, травмирован. Скорее всего, это было чувство самосохранения или ещё какая-нибудь психоаналитическая чушь, которой они хотели меня тогда накормить.

Если бы это было что-то подобное, это бы уже прошло, верно? Вместо этого я по-прежнему чувствовал тяжесть на плечах и злость… У меня были чертовы проблемы с гневом! Это не помогло, а Элли пошла и усугубила ситуацию, навестив Райкера. Я понимал, почему она это сделала, но кипел от ярости, услышав, что она вошла в его номер в мотеле. Меня так и подмывало пойти туда и выбить из него всё дерьмо, но я не мог.