Офицеры развлекались на вечеринках, особенно в Константинополе, где представители посольства даже окрестили их крейсер «Бол-Кахн» («Шаровая лодка»). Это, однако, не мешало проведению постоянных военных учений; как показали дальнейшие события, подготовка экипажей обоих германских кораблей была доведена до совершенства.

«Бреслау» провел первые три месяца 1914 года в Триесте, где его немного подлатали, прежде чем он отправился в качестве эскорта яхты кайзера «Гогенцоллерн» на Корфу, где Вильгельм II проводил свои каникулы. Для офицеров, которые принимали участие в многочисленных более или менее неформальных встречах, которые посещали и англичане, эти последние дни мира, хотя никто и не мог этого предвидеть, были последними мгновениями того общественного порядка, который вскоре исчез... навсегда.

После эскортирования «Гогенцоллерна» крейсер вернулся в Триест, а оттуда «Бреслау» было приказано присоединиться к другой международной эскадре на Балканах, и он простоял там, у берега Дураццо, рядом с английским крейсером «Дефенс», до тех пор, пока не пришла весть об убийстве наследника престола Австро-Венгрии в Сараеве, в 350 километрах к северу от них.

Дёниц пытался сам разобраться в событиях, которые последовали за убийством в Сараеве. Они были намеренно замутнены официальной Германией в то время, а после войны попросту забыты. Правда в том, что это убийство рассматривалось в Берлине как удобная возможность развязать быструю войну — в стиле Бисмарка.

Было много причин, по которым война требовалась германским лидерам. Внутренние состояли в том, что им постоянно угрожал подъем социалистов, самой крупной партии рейхстага, которые теперь принялись атаковать трехступенчатую систему голосования, благодаря которой помещики-юнкеры удерживали власть в Пруссии, а это значило, что и в рейхе. Землевладельцы считали, что в стране сложилась предреволюционная ситуация, но, как это сформулировал Август Бебель, не были пока готовы реформировать свое «юнкерское государство» — они, наоборот, были намерены держаться того, что современный немецкий ученый, Фолькер Бергхан, назвал «непригодной для обороны позицией в быстро меняющемся индустриальном обществе». Кроме того, они не были готовы приносить дальнейшие финансовые «жертвоприношения» для обеспечения гигантских запросов Тирпица на строительство флота, которых требовало казначейство.

Финансово-промышленные группы, которые богатели благодаря новому курсу 1897 года, тоже в нем изрядно разочаровались. Во внешних делах «мировая политика» заставила Великобританию присоединиться к враждебному Германии континентальному альянсу, окружив страну и блокируя все движения финансистов и промышленников. Министерство иностранных дел особенно постаралось в этом направлении. В 1911-м и снова в 1912 году (по поводу Балканского кризиса) Великобритания давала Германии весьма обдуманные предупреждения, которые только разъярили немецких дипломатов. Это они привели британцев к тем дверям, за которыми их ждал Тирпиц. Даже Вильгельм II мог подчас осознавать, куда ведет реализация плана по строительству флота...

К концу 1912 года, таким образом, когда состоялось судьбоносное совещание во дворце Вильгельма, Тирпиц и флот были предоставлены сами себе. Армия, рейхсканцлер, МИД, юнкеры, банкиры, судовладельцы и промышленники — а порой и сам кайзер — все звенья власти Пруссии были против дальнейшей морской экспансии. «Мировая политика» была переориентирована на непосредственную, ближайшую цель. На самом деле произошедшее имело большое значение, потому что новая Германия была уже более не юнкерским государством; это была мировая промышленная держава, и новая политика предполагала «двухступенчатую» атаку на мир: сначала борьба за гегемонию на континенте, а затем в мире. Это была, конечно же, та самая политика, которую позже осуществлял Гитлер; как и все остальное, здесь его мозг только позаимствовал идеи из запасов кайзеровского рейха.

Новая политика в качестве начальной цели предполагала уничтожение военной силы Франции и такое умаление ее самой, чтобы та больше никогда не смогла представить угрозу западным границам Германии или финансировать ее восточных соседей; затем планировалось создание гигантской немецкой «Срединной Европы», включающей Голландию и Бельгию, побережье Северной Франции и государства Восточной Европы — кроме России — и Балканских стран вплоть до Средиземного моря. Такова была первая стадия, по сути своей, Объединенные Штаты Европы под прусским руководством.

Вторая стадия предполагала создание колониальной империи на базе этой огромной державы.

Таким образом, после декабрьского совещания армия стала разрабатывать свой альтернативный план удара на восток и удара на запад, по Франции через Бельгию; правительство и армия блокировали планы Тирпица по дальнейшей экспансии, а министерство иностранных дел использовало эти планы для шантажа Великобритании, пытаясь заставить ее предоставить Германии свободу торговли в Европе в обмен на свободу действий на море; между тем дипломаты искали союзов в Восточной Европе, на Балканах, в Турции и Италии.

Было совершенно ясно, что произойдет, и Франция с Россией в ответ стали разрабатывать свои собственные военные программы. Это встревожило армию рейха; к концу мая 1914 года Гельмут фон Мольтке «весьма обеспокоился» — так он сказал министру иностранных дел. Через два или три года военное превосходство их врагов будет столь велико, что он не знает, как с ними тогда можно будет справиться. По его мнению, не было никакого выбора: надо было развязать превентивную войну, пока еще остается шанс на победу. Он попросил министра «привести в движение политику, направленную на скорейшее объявление войны».