Лучшее описание политики умиротворения сложно и вообразить, равно как и более грубое непонимание стремлений фюрера и немецкого флота. С потрясающим отсутствием воображения, исторического видения ситуации или же при недостатке информации британский морской штаб применял свои собственные стандарты — то есть стандарты гарантированного хозяина половины мира, для которого мир и стабильность были насущной необходимостью — к униженным, пышущим мстительностью наследникам «реальной политики», чьи вожди претендовали на мировое господство.

Гитлер был в полном восторге от того, что ловкий ход удался, и сказал Редеру после подписания, что это — самый счастливый день в его жизни. Но он тоже тешил себя напрасными надеждами, и чуть позже в меморандуме британского министерства иностранных дел это было сформулировано так: «Этой стране придется реагировать не только на угрозу от любой чисто морской страны—соперника, но и на доминирование в Европе любой агрессивной военной силы, особенно той, которая угрожает Нидерландам и портам в Ла-Манше».

Обе переговаривающиеся стороны продемонстрировали любительскую доверчивость в отношении интересов другой; но большую ошибку допустила Германия: немцы закончили беседу, представив ложную информацию и обманув другую сторону по основным вопросам. Как оказалось потом, они обманули сами себя более опасным образом, нежели противников, но выяснилось это лишь два года спустя.

Между тем в Виго к «Эмдему» присоединился крейсер «Карлсруэ» под командованием капитана флота Гюнтера Лютьенса, и оба корабля проделали путь домой вместе, прибыв в Вильгельмсхафен в июле. Здесь, согласно мемуарам Дёница, Редер прибыл на борт и передал ему удивительную новость, что он должен сдать командование кораблем для того, чтобы возглавить новую флотилию субмарин.

В эту историю сложно поверить. Но в любом случае он описал свою первую реакцию как безрадостную: он уже предвкушал путешествие на Дальний Восток, и подводные лодки были относительно не важны в планах нового флота: «Я решил, что меня отодвинули в сторону».

Конечно, правда, что в командовании флота в Берлине правили люди, любившие большие корабли с большими пушками, точно так же, как и в британском Адмиралтействе, где считали, что изобретение нового детектора звука под водой под названием «Асдик» вообше сделало подводные лодки относительно безопасными. Однако в немецкой армии оставалась группа людей, преданных подводным лодкам; Дёниц, безусловно, знал об их деятельности и сам же, по своим воспоминаниям, остался в армии после войны из-за того, что хранил верность подводному флоту.

Его более насущная тревога была связана с тем, как «Эмдем» и «Карлсруэ» пройдут проверку командующего военно-морской базой. Он мог быть уверен в своем экипаже, но, как человек в высшей степени щепетильный, естественно, весь извелся от волнения. Но ему не нужно было беспокоиться: его корабль выступил, как он записал в мемуарах, «блистательно». Вот что написал в его характеристике адмирал: «Особо компетентный, энергичный офицер, бодрый в решении, выдающихся способностей, быстрое восприятие и безупречный характер. Упорный, целеустремленный, с ясным пониманием необходимости обеспечения материальной основы действий, целиком преданный своей профессии, ведущий за собой своих подчиненных силой личного примера, с чувством юмора и большой живостью он тут же взял на себя руководство кораблем и командовал им с большим успехом. Это выразилось в особенно хорошей военной подготовке, которая была достигнута благодаря его качествам лидера, организационному таланту, спокойной осмотрительности и силе решения.

Команда и кадеты произвели очень живое впечатление, и они несут на себе отпечаток его личности. Внешний вид командира и его экипажа были большим успехом для репутации Германии.

Популярен и уважаем товарищами и подчиненными.

В целом природный лидер, который заслуживает специального внимания».

Он начал готовиться к передаче дел почти немедленно, 17 июля. Его сыновья Клаус, тогда пятнадцати лет, и Петер, тринадцати, написали ему в январе, что их летние каникулы начнутся в то же самое время, когда вернется «Эмдем», и что они смогут провести все вместе пять недель на Балтике.

Нет ничего сравнимого с каникулами на море во многих смыслах! Он решил последовать желанию детей; посадил всю свою семью на яхту и отплыл из Вильгельмхафена и через Кильский канал в Балтику. Он записал, что они в этом плавании были дружной семьей; его дочь Урсула согласилась с этим: «Очень дружной».

Но плавание оказалось не столь долгим, как планировалось. Редер устроил для него и его инженера-механика Тедсена путешествие в Константинополь начиная с конца августа, с заданием посетить турецкую школу подводников, которую организовал там Фюрбрингер и где один из лучших асов-подводников Валентинер продолжал держать связь с Германией.

В конце июля, однако, планы изменились, и обоим было приказано 16 августа, в Берлине, отплыть уже 17-го. Нет сомнений: за две недели в Турции он неоднократно испытывал ностальгию; «Бреслау» потонул еше в ту войну, но однажды он был приглашен на ужин на борт «Явуза Султана Селима», бывшего «Гёбена».

Когда он вернулся домой, то целиком погрузился в решение своей новой задачи.