Шрифт:
Он-то ожидал, что его жена чуть ли не на шею бросится ему!
– Элизабет, - требовательный тон не терпел невнимания, и девушка вновь посмотрела на мужа.
Тот, сверля её черными глазами, произнес:
– Что случилось?
– И вы еще спрашиваете?
– брови Элизабет сошлись на переносице, а взгляд стал горящим от боли.
– Вы убили человека!
– Если ты не заметила, жена, я убил ни одного человека! Мало того, мои воины тоже убивали, и их так же пытались убить!
– чувствуя, как раздражение подкрадывается к нему, выплюнул Вигго.
– Вы убили беззащитного человека!
– дрожа под взглядом мужа, но все равно продолжая говорить, отвечала Элизабет.
– Человека, который умолял вас о пощаде! Вы отрубили ему голову!
Последнюю фразу Элизабет выкрикнула, и ехавшие впереди всадники с опаской оглянулись на неё и Вигго.
– Надо было убить его как-то иначе?
– с вызовом уточнил Вигго.
Он чувствовал, как злость уже закипает в нем, да еще эти взгляды его воинов, в которых отразились непонимание и страх!
Каждый мускул на его лице и теле теперь зудели-горели от злости.
Вот так жена! Отчитывает и смотрит так, словно он предал её!
– Его не нужно было убивать!
– ощущая, как перед глазами начинает все кружиться, еще громче заявила Элизабет.
– Вас просили о пощаде! Где ваше милосердие?!
– Милосердие?
– Вигго сощурил глаза и окинул жену холодным взглядом.
А затем, не выдержав, ухватил поводья её лошади и потянул так, что Элизабет оказалась близко-близко, и бока животных почти соприкасались.
Она, испуганно ахнув, непонимающе глянула на мужа.
– О каком милосердии ты говоришь, Элизабет?
– стараясь говорить тише, чтобы их разговор не долетал до ушей остальных, начал он.
– Ты считаешь, что я должен был оставить этого человека в живых? А я считаю, что я должен был убить его, и сделал это. Потому что нет ничего хуже, когда подле тебя есть предатель. Самый опасный враг - это тот, кто у тебя дома. Я не жалею, что убил его. Если нужно - я перебью всех, кто поставит под удар безопасность - мою и твою. Такие люди не заслуживают, чтобы жить. Что касаемо милосердия... Во мне нет того, что ты напридумывала, Элизабет. Возможно, за эти спокойные дни ты нафантазировала в своей голове мой образ. Благородный, добрый... Жаль тебя разочаровать, но если этого не сделать - тебе будет еще больнее. Я - Вигго Датский, Элизабет. И свои привилегия я заслужил не добротой и лаской. А мечом, убийствами, пытками и всем тем, что тебе не стоит знать. Я - твой муж. И другого у тебя не будет.
Сказав это, Вигго погнал своего коня вперед, а Элизабет оставалось лишь наблюдать за тем, как он удаляется.
По её щекам побежали слезы...
Впервые за эти дни она почувствовала себя несчастной и такой одинокой!
42
ГЛАВА СОРОК ВТОРАЯ
Зажмурив глаза и доверившись своей лошадке, Элизабет, верхом на ней, приблизилась к месту боя.
Хоть всадники и стали объезжать это поле по левую сторону, все равно, невозможно было полностью удалиться от него так, чтобы не видеть, не ощущать гнетущую атмосферу, повисшую в воздухе.
А она, эта атмосфера, была пропитана болью, смертью и холодом.
Это воинам было легче, потому что они уже привыкли к такому, это стало частью их жизни, а по первой каждого из них так же мутило, так же липкое, холодное чувство наполняло их грудь.
Глупо считать, что на заре своего ратного искусства, кто-либо из них получал удовольствие от убийства противника.
Отвращение, ужас, отчаяние, боль, пустоту, непонимание - да.
Это уже потом, натаскавшись, набравшись опыта, воины ощущали что-то близкое к удовлетворению, когда враг замертво падал от их меча.
Но бывало и так, что тень сожаления касалась их сердца. То было в редких случаях, когда противником оказывался достойный во всех смыслах воин.
Анна, вернувшаяся к своей госпоже, старалась смотреть исключительно только на неё.
Вид Элизабет - с заплаканным, бледным лицом, да еще с закрытыми глазами, вызывал у нянюшки теплые, материнские чувства.
Ей хотелось защитить свою воспитанницу, как-то приободрить, сгладить то недопонимание, что случилось между Элизабет и Вигго.
Но увы, ни одного умного слова не приходило ей на ум.
Да и трудно было отыскать его, когда поблизости лежало десятки перебитых тел.
Единственное, что могла Анна теперь, молиться.
Словно вторя ей, Элизабет тоже шептала молитву.
Она молилась о душах убиенных, молилась об отце, о своем муже, об Анне и себе...
Элизабет просила Создателя наделить её мудростью, пониманием, достойным терпением и счастьем.
Она понимала, что молода, что у нее совсем нет опыта, но верила, что раз Господь сделал её женой столь непростого человека, как Вигго, значит, Он счел её достойной этого.