Элизабет, пытаясь подобрать слова, несколько раз сглотнула. Но горький ком, внезапно возникший в её горле, никак не хотел проталкиваться дальше.

– Неужели я оказался таким грубым?
– пытаясь припомнить свои недавние действия, уточнил Вигго.

Но как ни старался - ничего такого в его памяти не всплывало.

Да и не должно было.

Вигго с первого взгляда оценил хрупкость и нежность своей синеокой феи. Он сразу понял, с какой осторожностью нужно обращаться с Элизабет.

Да ему, собственно, и не хотелось иначе.

Обладатель могучей силы, прославленный и жестокий воин, Вигго хорошо осознавал, где и с кем нужно было проявлять грубость.

Уж точно не с юной женщиной, чья макушка едва доходила ему до груди, чье нежное тело было создано для заботы и ласки, но никак для насилия.

– Нет, это сделали не вы, - опуская взор вниз, тихо ответила Элизабет.

Вода, как зеркало, отражала сверкающие звезды, и теперь казалось, что не в ручье они купаются, а в небе.

Чудо!

– А кто же это сделал?
– аккуратно обхватывая подбородок жены влажными пальцами и приподнимая его так, чтобы Элизабет вновь смотрела на него, задал вопрос Вигго.

Да, взгляд Элизабет был вновь устремлен на него, но...

В нем читалось такое напряжение, что на неё было тошно смотреть. Куда делась та чувственная красавица, от которого у него, Вигго, все сладко волновалось внутри?

– Не думаю, что вам стоит знать об этом, - тихо ответила она.

– Почему же?
– стараясь контролировать свой тон голоса, произнес Вигго.

На самом деле, ему удавалось это довольно сложно.

По ряду причин.

Вот таких отношений, какие выстраивались у Вигго с Элизабет, у него прежде не было.

У него имелся иной опыт - короткий флирт, а затем свидание в постели, после которого, чаще всего, Вигго не встречался с любовницей (за исключением некоторых дам).

Но всё это было поверхностным, ни к чему не обязывающим.

А вот Элизабет являлась его женой. И ему, Вигго, хотелось, чтобы между ними воцарились доверие, понимание и, может быть, кто знает, даже любовь.

– Потому что...
– Элизабет, так и не договорив, устало вздохнула.

– Скажи, Элизабет, ты не доверяешь мне? Если нет, то я прошу тебя вспомнить все события сегодняшнего дня.

– Дело не в доверии, - Элизабет грустно улыбнулась.

– Так в чем же, объясни, прошу. Скажи как есть, чтобы между нами стало чуть больше понимания. Может, ты еще не заметила, но я тоже впервые вступил в брак.

– Я боюсь, - Элизабет ухватилась пальцами за плечи мужа.

– Чего же?
– в глазах Вигго мелькнуло непонимание.

– Что это навредит вам. Я не хочу быть причиной этого.

Вигго окинул Элизабет удивленным взглядом - таким, будто впервые увидел её. Отчасти так и было - сказанные ей слова вновь открыли девушку с другой, не менее прекрасной стороны.

– Если я дам тебе обещание быть осторожным и действовать обдуманно, это успокоит тебя?
– силясь не впиться в её губы очередным поцелуем, произнес Вигго.

Почему-то снова хотелось ощутить их сладость, и это желание становилось все навязчивее.

– Вы, правда, пообещаете?
– отвечая доверчивым взглядом мужу, тихо спросила Элизабет и замерла, ожидая его ответа.

– Обещаю тебе, жена, быть осторожным и действовать обдуманно.

Во взгляде Элизабет мелькнуло облегчение.

Она подалась вперед, хотя ближе, чем сейчас, казалось, уже невозможно было быть. Но именно это произошло - и Элизабет ощутила мощные, смелые удары мужского сердца.

Оно, это сердце, словно вторило словами своего хозяина.

Это придало ей решимости.

– Это сделал Стреона, - вглядываясь в глаза мужа, сообщила Элизабет.

На короткий миг лицо Вигго исказилось.

Превратилось в звериную маску, жестокую и жаждущую крови.

Вовремя совладав с собой, Вигго расслабил лицо и вкрадчиво поинтересовался у жены:

– Каким образом это произошло?

– Сегодня, когда стража привела меня вниз, и до того, как вы спасли меня, появился Стреона. Сперва я даже подумала, что он действительно хочет помочь мне. Несмотря на то, что он вызывал у меня отвращение, я готова была поверить ему, до тех пор, пока Стреона не предложил мне сделку. Он спасет меня и постарается посодействовать спасению отца, а взамен...
– голос Элизабет задрожал, и прекрасные глаза наполнились слезами, столь болезненными и унизительными были её воспоминания.