Он тоже замолчал. Эти глаза встретились с моими, странно похожие на хрусталь, странно полные света и той напряжённости, которую я почувствовала ещё до того, как по-настоящему посмотрела на него.

Внезапно я поняла причину этой болезненной знакомости.

Я не знаю, как я узнала, но я знала.

Это он.

Этот грёбаный парень был в моей голове.

— Прости, — пробормотал он.

Он нарушил молчание, ещё сильнее прижимаясь ко мне. Я вздрогнула от эрекции, которую почувствовала во второй раз, издав сдавленный крик в его пальцы и ладонь. Я не могла не заметить, что он был большим, или как его глаза прикрылись после того, как он прижался ко мне. Его лицо напряглось, пока я наблюдала, его глаза закрылись дольше, чем на мгновение.

Он был возбуждён.

Он был действительно возбуждён.

— Прошу прощения, — его голос звучал глубоко. Несмотря на бесцветные слова с акцентом, мне показалось, что я слышу в них смущение. — Мне жаль. Мне действительно чертовски жаль… Но я не причиню тебе вреда. Клянусь богами, я не прикоснусь к тебе, Элли. Сексуально или как-то ещё. Я обещаю, что не сделаю этого. Я, бл*дь, обещаю.

Я почувствовала, что он колеблется.

Я видела, как он всматривался мои глаза.

Я почувствовала, что он хочет сказать больше.

Затем, из ниоткуда, что-то в нём как будто переключилось.

Как только это произошло, его присутствие испарилось, как дым.

Казалось, он исчез из моего окружения, каждая частичка его была унесена ветром.

— Спи, — прошептал он мне на ухо. — Спи сейчас, Элли… спи… пожалуйста, милая… просто иди спать сейчас…

Его слова стали мягкими, уговаривающими, как колыбельная, как любовник, говорящий мне на ухо.

— Спи, милая. Все нормально… теперь ты в порядке…

Всё вокруг меня стало расплывчатым, таким же дымчатым, как и его присутствие.

Он был таким чертовски высоким.

Как, во имя семи кругов ада, он мог быть таким чертовски высоким?

Его голос с лёгким акцентом стал ещё тише, когда я перевела взгляд мимо тепла его щеки.

Теперь он был далеко, так же далеко, как коридор моей викторианской квартиры, где реклама виртуальной реальности двигалась по деревянному полу, а мой потрёпанный рюкзак лежал в конце фойе.

Всё это было далеко.

Я могла видеть это только издалека, с другого конца длинного, пустого туннеля.

Я висела там, больше не сопротивляясь, только уставившись в потолок, а его рука всё ещё зажимала мне рот.

Отчаяние наполнило меня.

Я вспомнила бар, когда всё рухнуло на меня.

Я знала, что будет дальше.

Но я не могла пошевелиться.

Как в тот раз в баре, я не могла пошевелиться, я не могла остановить это.

Я уже была там, в том же самом месте.

Нигде.

Глава 23. Чистый лист

Ревик удерживал её у стены, отчаянно пытаясь контролировать свой свет, свой разум, своё тело. Он знал, что последняя часть больше не имела значения, по крайней мере, для неё, но всё равно это ужаснуло его.

Он не мог успокоить её страх.

Он не мог. Он пытался, но не смог.

Она каким-то образом узнала его.

Она узнала его, хотя…

Он оборвал эту мысль, покачав головой.

Это невозможно. Она не могла его знать.

Совет заверил его, что у неё пока нет доступа к своим способностям видящей. Она совершенно слепа. Слепа как человек. Она никак не могла узнать его так, через плотные замки, наложенные на её свет таким количеством видящих с высокими рангами.

Но Ревик знал, что он слышал.

Более того, он не мог заставить себя не слышать этого.

Чувствуя, как у него перехватывает дыхание и сжимается грудь, он посмотрел вниз на её закрытые глаза, на напряжение, которое оставалось в её чертах, вибрирующее в её свете. Он использовал свой aleimi, чтобы вырубить её, разорвав непосредственную связь между её телом и светом. Она сразу же отключилась, как сделал бы человек, и практически повисла в его объятиях.

Он почувствовал ужасное, тошнотворное чувство в животе, глядя на неё.

Она почувствовала его эрекцию. Это он тоже не смог контролировать.

— Бл*дь, — пробормотал он, убирая руку с её рта.

Он невольно чувствовал себя наихудшим лицемером.

Всё ещё слегка касаясь рукой её лица, он мягко позволил её голове наклониться вперед, продолжая следить за её светом. Следы её страха курсировали по краям её aleimi. Он почувствовал более резкие, сильные фрагменты этой эмоциональной реакции даже сквозь почти человеческий туман, который окружал её, скрывая от Барьера, как и хотел Совет.