Отмечая теперь и растительный узор по обивке, и вышитых невесомых бабочек на прозрачном тюле, который до того и не замечала никогда. Не интересовалась совершенно.

Она по сути и матерью не интересовалась никогда. Если уж даже имя её она вспомнила с трудом, что говорить о чём-то большем.

– Отец не говорил.

– О, совершенно не удивлена, – Гортензия не удержалась от смешка и поставила свою чашку, всё ещё полную чая, на стол. – Лерион никогда не отличался умением раскрывать душу.

– И тётя Шонель не говорила, – Астер нахмурилась.

Весёлый тон Гортензии неприятно задел – то, как именно она отзывается об отце. Задел, но не разозлил. Скорее вызвал досаду от того, что леди Гортензия знает короля лучше, чем сама Астер. И не вспомнилось в тот момент, что перед ней сидит первая королева, бывшая жена Лериона, что знает его раза в три дольше, чем сама Астер на этом свете живёт.

– И этому не удивлена, – спокойно согласилась герцогиня. – Они не особо ладили.

И всё. Никаких дополнительных пояснений.

Перед Астерией встала настоящая дилемма.

С одной стороны, ей было неприятно слышать подобные слова в адрес своих близких. Тем более слышать от незнакомой, по сути, леди. Да ещё и в таком пренебрежительном ключе! Но с другой стороны была необходимость. Понимание, что больше обратиться не к кому. Не у кого просить помощи. И абсолютное незнание того, как эта леди среагирует, если Астер вздумает сейчас вспылить, повести себя как привыкла… В башне. Где не требовалось сдерживаться вообще не перед кем.

– Почему? – Астерия всё же не удержалась.

– То мне неведомо, – Гортензия пожала плечами. – На тот момент я была далека и от дворца, и от столицы, и от придворных сплетен.

Астер нахмурилась, чувствуя в словах собеседницы… Не фальшь, но лукавство.

– Как можно быть бывшей женой короля и не знать, что происходит в его жизни? – пробурчала Астерия недоверчиво.

Гортензия опешила буквально на миг, и рассмеялась. В её исполнении это звучало чуть бархатисто и совершенно не обидно.

– Очень просто, моя милая наследница, – Гортензия мягко улыбнулась. – Но вы ведь позвали меня не ради этих расспросов?

– А если ради них? – Астер вскинула подбородок, дерзко встречая взгляд собеседницы.

– В таком случае, боюсь, мне больше нечего вам поведать, – она покачала головой, ничуть не изменив выражения лица.

– Не любите сплетни?

А в ответ – молчание. И всё та же мягкая улыбка, которую у Астер при всём раздражении не получалось назвать снисходительной. Было что-то в ней такое… Без надменности, как у той же Лонесии.

Астерия почувствовала себя неловко. Словно ребёнок, который решил пообщаться со взрослым, а тот сидит и терпит… Или словно она один из тех купцов, что пытались на недавнем балу снискать её расположения, как наследницы, а она старалась держать лицо – лишь бы не показать, насколько ей всё равно.

От ассоциации захотелось скривиться. Ощущение было неприятным. И гораздо более обидным, чем если бы Гортензия вовсе отказалась прийти.

Нахмурившись, Астер посмотрела на Гортензию иначе. Но та держала лицо не в пример лучше собеседницы и упрекнуть её было не в чем.

Вот только ходить так кругами можно ещё долго. А раздражение Астерия чувствует уже сейчас. Раздражение, незнание, как ещё можно подтолкнуть леди к интересующей девочку теме… И абсолютное понимание, что именно этому ей и надо научиться.

– Леди Гортензия, у меня к вам будет просьба!

– Я внимательно слушаю, принцесса.

Ирония в голосе совершенно Астер не смутила. Скорее уж наоборот, подсказала, что та делает правильно.

– Научите меня этикету.

– Ваше Высочество, кажется, я…

– Этикету. Я прошу вас научить меня этикету, – увереннее повторила Астер, довольная тем, что ей удалось удивить эту непробиваемую леди. – Всем этим гласным и негласным традициям. Как вести себя на балах, как встречать гостей, что можно и нельзя говорить тем и другим… Вот этой вот всей мишуре, которая позволит… Выжить в светском обществе.

Леди Гортензия смотрела на девочку пристально, изучающе. И серьёзно – впервые за все те встречи, сколько помнила Астер.

– Зачем вам это Ваше Высочество? – спокойно, чуточку задумчиво уточнила Гортензия.