Мысль о служанке помогла собраться. Прокравшись к двери, Астер закрыла её на замок и лишь после этого вернулась на кровать, чтобы погрузиться в чтение.

Волнение – вернулось.

Оказалось, проще убедить себя в том, что нет ничего зазорного прочитать условно чужую переписку, чем найти смелость, чтобы узнать, что Корнелия хотела сказать самой Астер. Без посредников и прикрас.

Но любопытство пересилило. В очередной раз. Любопытство и понимание, что второй раз вернуться к письмам будет сложнее. Оно, безусловно, будет терзать неведением, но…

Девочка помотала головой и просто притянула к себе первое письмо. Начинавшееся с «моя милая Астерия».

Ничего страшного в нём не оказалось. Но и той теплоты, что чувствовалась в письмах к Мие – не было. Вот только вместо обиды, Астерию настигла растерянность.

Письмо было обычным. В меру официальным, в меру дружелюбным. Лишённым фамильярности, что вполне подошла бы переписке сестёр. Рассказывающем об обычной жизни Корнелии так, словно они только-только познакомились: о её друзьях, о забавных, но не порочащих происшествиях, о разнице культур и этикета.

Находясь в замешательстве, Астер взяла следующее письмо. И ещё одно. И лишь отложив в сторону последнее из них, поняла, что это в самом деле было знакомство. Мягкая, ненавязчивая попытка установить связь.

Потому и обращение весьма формально. И темы в меру нейтральные. И регулярность, несмотря на отсутствие какой-либо обратной связи.

Стала понятна и уверенность Териона. Наверняка он со старшей сестрой общается регулярно и знает о её попытках подружиться с Астер. И даже то, что молчал до сегодняшнего утра, не удивляет – упрямство их семейная черта, и Тери не мог об этом не знать.

Рассвет загорался всё сильнее, проникал в комнату уже не розовым, а обычным солнечным светом, напоминая, что завтрак всё ближе и ближе. И решать, как быть, надо уже сейчас.

Астерия неуверенно качнула головой, но прежняя злость и обида не возвращались. Не на Корнелию уж точно. Да и Мию винить тоже не получалось. Только себя.

Письма Астер сложила аккуратной стопкой и убрала обратно в тумбочку. Не сомневаясь ни секунды в том, что с ними стоит сделать.

Ни о каком порвать, сжечь или ещё как-то избавиться не могло быть и речи. Как-то совершенно незаметно эти письма стали восприниматься не просто как своя вещь: ценная и важная. Но и как кусочек потерянной за годы связи с сестрой… С сёстрами. Хотя говорить о связи с Мией было странно, учитывая знание о том, что её больше нет.

Задумавшись об этом, Астер упрямо качнула головой. Иррационально, но в смерть своей близняшки она не верила. Не просто не верила, а словно бы ощущала обманчивость этого. Без какого-либо подтверждения или даже мало-мальской основы.

Выдохнув, Астерия потянулась за загадочной шкатулкой. Которая совершенно точно принадлежит Мие, и вряд ли предназначена для того, чтобы её открывал чужой. Но Астер разумно рассудила, что они с Мией ближе, чем просто сёстры – дёрнула головой, отгоняя мысль о том, сколько лет они делили на двоих одну жизнь, – и подняла крышку.

Астер зажмурилась, подумала запоздало, что не стоило действовать столь безрассудно. Но взрыва не случилось. Ничего не хлопнуло, не щёлкнуло, не рассыпалось и не засверкало магией. И девочка решила открыть глаза.

В шкатулке лежал портрет красивой женщины и изрядно потрёпанное письмо. Оно отличалось от всех прочих не только тем, что лежало обособленно, но и зеленоватым оттенком, который приобрело, видимо, от времени.

И начиналось с ошеломляющего, обезоруживающего обращения к Мие – по имени. Даже размытое от капли воды, оно всё равно угадывалось безошибочно.

Астер подняла голову, впервые за день всерьёз засомневавшись в правильности того, что делает.

Письма Корнелии, как ни крути, были более… Официальными. Предусматривающими, что их кто-то может прочесть, и оттого избегающими конкретики и деталей. Но здесь… Это было личное письмо. Исключительно личное. Для Мии и только для неё. Не допускающее, что оно попадётся в руки хоть кому-то другому.

Астер в самом деле почувствовала себя так, словно с грязными сапогами лезет в чужую душу. И даже если никто об этом не узнает…

Настоящая дилемма. Если Мия в самом деле мертва, ей всё равно, кто прочитает её письма. Но если странное ощущение правдиво, и младшая сестра всё ещё жива… Это письмо помогло бы её лучше понять.

Моргнув, Астер опустила глаза на бумагу, что всё ещё держала в руках. С удивлением признала, что она хочет понять Мию лучше. Узнать её лучше. Хоть немного узнать её настоящую, а не ту злодейку, какой привыкла считать, будучи запертой в башне. Ещё немного узнать её, почувствовать то, что переживала она… Хотя бы частично.